Мой прекрасный негодяй

– Нет-нет, ничего подобного. Но я не сомневаюсь, что они с удовольствием посадили бы меня под замок или даже хуже, если бы я не начал действовать первым. Я сжег дотла свою лабораторию, чтобы изобразить свою смерть. Был пущен слух, что я погиб во время пожара. Мне тогда помог Ашборн.

– Ашборн? – Она удивленно посмотрела на него. – У меня сложилось впечатление, что ваш зять не слишком к вам расположен.

– Он что, называл меня шарлатаном? Позором для всего Королевского института? – Давенпорт фыркнул от смеха, в котором, однако, не было ни следа веселья. – Только благодаря Ашборну я вообще смог вернуться к прежней жизни. Видите ли, он использовал все свое влияние, чтобы дискредитировать мою работу. Именно он выставил меня хвастуном и позером, превратив во всеобщее посмешище…

Он явно осуждал действия Ашборна, хотя и соглашался с тем, что другого выхода у них не оставалось. Какая-то часть его существа до сих пор их осуждала. Похоже, интеллектуальное высокомерие в нем не хотело сдаваться без боя.

Хилари задумалась над его словами.

– Так что теперь никто не верит, что вы способны что-либо изобрести, – закончила она, стиснув в ответ его пальцы. – И вы не можете вернуться к прежней работе из страха, что они узнают правду.

Ему не понравилось выражение жалости в ее глазах.

– По крайней мере одного человека это не убедило, – произнес он. – Кто-то преследует меня – предположительно с тем, чтобы выяснить, не розыгрыш ли все это и не посещаю ли я тайком по ночам лабораторию вместо того, чтобы развлекаться до упаду. Долгие месяцы бессмысленного гедонистического существования не уверили его в обратном.

– Преследует вас? – Взгляд ее переметнулся к окну, рука сжала крепче его пальцы. – Не могли ли они видеть, как вы взбираетесь сюда?

– Я был крайне осторожен, – ответил Давенпорт.

В тот вечер он устроил так, чтобы его заметили отъезжающим в экипаже от ее порога, прежде чем вернуться обратно. А прошлой ночью он потерял из виду свою «тень» до того, как приблизился к дому. Но, так или иначе, было уже слишком поздно скрывать их отношения. К этому времени его преследователь уже должен был знать, что они вместе прибыли в Лондон.

– Можете быть уверены, что ни его, ни его хозяев мои любовные похождения не заботят, – добавил Давенпорт, моля Бога, чтобы это оказалось правдой.

Хилари задумалась на мгновение и, судя по всему, приняла его объяснения. Он старался не чувствовать себя уязвленным, когда ее плечи от облегчения чуть поникли, а воздух с тихим свистом вырвался из легких.

– И что же вы собираетесь со всем этим делать? – наконец спросила она.

Хороший вопрос. Дело и так уже зашло слишком далеко. Давенпорт заставил себя забыть об этом в надежде, что преследовавшие его таинственные силы рано или поздно утратят к нему всякий интерес. Однако теперь он понял, что это не так.

– Вам незачем из-за этого тревожиться. Я сам этим займусь, – ответил он, к его собственному удивлению, совершенно искренне. – А пока… – Он медленно, неспешно привлек ее к себе, покрывая поцелуями с ног до головы. – А пока что я хочу заняться вами.

Дыхание вдруг замерло в ее груди, когда он перевернулся вместе с ней, его длинные ноги переплелись с ее собственными – длинными и изящными. Ее волосы разметались по подушке вокруг головы, словно лучи солнечного света, сладкого, как сироп. Давенпорт откинул волосы с ее лба, подобрал один вьющийся локон и, проведя по нему пальцем, целовал шелковистые пряди, то поднося их к губам, то снова отпуская. Ее запах ударил ему в голову, опьяняя его, когда он посмотрел сверху вниз ей в глаза.

Она погладила ладонью его плечи, глядя на него со всей серьезностью. Выражение ее лица было открытым и доверчивым, чего он никогда не замечал за ней прежде. Давенпорт взял ее за руки и прижал их к постели по обе стороны ее головы.

Дыхание девушки участилось. Когда же он наклонился к ней и приник к ее губам цвета давленой земляники, она лишь вздохнула и покорилась неизбежному.

Давенпорт целовал ее медленно, но страстно, вовлекая при помощи языка в любовную игру. Наградой за его усилия стало ее осторожное прикосновение. Услышав его одобрительное бормотание, Хилари принялась действовать языком смелее, пока ее тело извивалось под ним.

Тихий стон сорвался с ее губ, когда его пенис коснулся влажных кудряшек между ее ног. Стремление проникнуть в нее становилось все более настоятельным, однако он только начал. Давенпорт высвободил ее руки и опустился на нее. Он отдал должное ее грудям, лаская их сначала при помощи легких прикосновений, а затем губами и языком. Хилари гладила его голову, словно поощряя его, и желание ею обладать, охватившее его, все нарастало.

Теперь он уже не мог остановиться. Он обхватил ее бедра и одним плавным, глубоким движением вошел в нее. В ответ на его вторжение она тихо ахнула, а он между тем, проведя рукой по ее бедру, приподнял его, проникая в нее все глубже и глубже.