Мои произведения (СИ)

  Зигфрид лежал на холодном каменном полу. После убийства Трилиана его сняли с цепей, ему уже не устраивали ежедневные пытки и не проявляли особые пристрастия. Теперь его уже просто оставили догнивать в этой жалкой клетке. За последнее время молодой парень очень сильно похудел, бандиты по-прежнему остались скупы на кормежку. Зигфрид простыл, холодный камень сделал свое дело, к тому же его тело болело от прежних цепей и пыток, от которых Зигфрид не смог восстановиться. Та новая темница, в которую перевели Зигфрида была несравненно лучше чем старая, хотя бы потому что она была уже не одиночной. За те несколько дней, что здесь пробыл Зигфрид, у него появилось пару новых знакомых. К примеру, он нашел общий язык со своим соседом через стенку. Им оказался примерно такой же паренек, только он был из оборотней. К сожалению, он прожил не много, его убили на волчей арене один из бандитов синдиката. Зигфрида радовал этот перевод. В своей прошлой темнице он уже начинал сходить с ума. Вечные пытки, одиночество и изнеможение дали свои результаты. У парня появилась привычка говорить с собой, иногда ему казалось, что в клетке был еще кто-то помимо него, начались приступы ничем неоправданной паники. Трилиан сделал свое дело. Не полностью, но частично. Он сломал парня, немного, но действенно.

  Новый сосед Зигфрида подвинулся ближе к стенке и пару раз по ней тихо постучал. Это был их тайный сигнал. По нему Зигфрид должен был сделать тоже самое и они могли начать диалог. Двое тюремщиков не любили когда заключенные переговаривались между собой. По мнению бандитов, так и до побега было не далеко. Обычно тюремщики большую часть времени сидели у лестницы за столом и играли в карты. Не редко они могли позволить себе выпить, привести кого-нибудь третьего для пьянки или же вовсе уснуть.

  -Зигфрид,- тихо проговорила молодая девушка. Она тоже была из волков. Эта девушка была чуть младше Андриэль. С волками здесь обходятся очень жестоко, даже к оркам бандиты были более снисходительны. Молодая волчица была невероятно худа, она перевязала вывернутые пальцы куском ткани, которую оторвала от своего платья, теперь его едва хватало, чтобы закрыть ягодицы и то, что спереди. Волчица была подстрижена почти на лысо, ее лицо упало от худобы, а раньше ее можно было назвать красавицей, сейчас она больше напоминает избитую старую тряпочную куклу,- мне страшно. Сегодня я опять нашла седые волосы.

  -Ничего не бойся, никогда,- ответил ей Зигфрид с уставшей интонацией, ему самому было тяжело, но он не мог оставить ее. Эти слова, были одним из его принципов. Ему было неимоверно тошно из-за того что во время пребывания в замке он себя подвел,- страх старит. За то время что мы здесь, мы будто постарели лет так на десять. Нас ломают, нас истязают с этой целью. Уничтожить нас внутренне. Лана, у меня складывается чувство,- он замолчал на пару секунд, подбирая нужные слова,- будто то, что было до камеры осталось в прошлой жизни и это воспоминания другого человека, а мне их положили в голову. Ты меня понимаешь?

  -Да. У самой такое же,- по щекам волчицы потекли горькие слезы,- мы не выйдем отсюда. Я знаю это.

  -Зря. Чтобы не произошло, не теряй уверенности и веры, иначе ты проиграешь не только в двойне, а то и в тройне.

  -Почему ты такой спокойный,- удивленно спросила волчица, слабым тихим голосом.

  -Я знаю, она за мной придет,- с легкой улыбкой ответил Зигфрид.

  -Ты про Андриэль?

  -Да. Я не теряю в это веру и надежду. Это дает мне сил. Советую тебе сделать то же самое. Это даст тебе спокойствие,- эти мысли и вправду давали ему огромное спокойствие. Иногда когда он сидел один и вспоминал ее улыбку, ему становилось легче, значительно легче. Такая железная уверенность и держала его от гибели духом. Лучше быть уверенным хотя бы во что-то, чем жить вовсе по течению жизни без веры.

  -Я постараюсь, но это тяжело.

  -Говорить всегда легче чем делать, но иногда сказать труднее чем сделать. Такой вот глупый и простой как вода афоризм привил мне отец. Я с ним не согласен. Делать всегда труднее. Даже что-то сказать это уже действие. У нас все действие, только мы этого не замечаем. Сказать что-то, чтобы утешить тоже действие, действие чтобы утешить, а мы просто считаем это за слова.

  -Зигфрид, тебе стоит идти в философы.

  -Нет,- с улыбкой покачал головой парень,- я говорю мое мнение, а философы толкуют огромные думы о мире и жизни, тщательно проанализированные, взвешенные и все тому прочее, а я говорю то, что увидел и как я это понял.

  -Это разве не есть философия?

  -Нет. Там множество определений, но это точно не то.

  -Тихо,- девушка сильнее вжала колени к груди и опустила на них голову с закрытыми глазами, делая вид что спит. Зигфрид остался в том же положении и смотрел прямо перед собой в пустоту.