Мой путь в Скапа-Флоу

Мы погружаемся. Я стою у перископа и наблюдаю за приближающимся судном. Это короткий, приземистый грузовой пароход с причудливой окраской. Дымовая труба выкрашена в ярко-красный, мачта в чёрный, а днище — в зелёный цвет. На носу большими буквами красуется: «Босния».

Англичанин! Очевидно, он уже предупреждён о подводной опасности. Было бы ошибочно появиться сейчас прямо перед ним. Вероятно, он вооружён; вероятно также, что он попытается таранить нас.

Я позволяю ему пройти мимо. Сразу вслед за этим мы всплываем и производим выстрел ему по носу. Он отворачивает, показывая нам корму, и я вижу, как за кормой вырастает бурун от полного хода. Он пытается оторваться.

Второй выстрел! На этот раз снаряд ложится вплотную с его форштевнем — так, что столб воды частично обрушивается на палубу. Но и это его не останавливает.

Одновременно снизу из лодки доклад радиста:

— Командиру: противник радирует!

Посыльный передает мне текст радиопередачи: «Меня преследует и обстреливает германская подводная лодка. Просьба о помощи»! Далее следуют координаты места и непрекращающийся предсмертный вопль: «SOS… SOS… SOS…»

Теперь нужно действовать решительно: мы должны стрелять прицельно. Я подаю знак Эндрассу.

Артиллеристы действуют быстро и точно, как на учениях. Команда Эндрасса: «Огонь!».

Короткий, резкий щелчок. Попадание! Там, на «Боснии», возникает и поднимается вверх синее облако дыма. Но «Босния» продолжает двигаться дальше…

— Пять выстрелов! Огонь беглый!

И снова, это видно отчётливо, второе попадание, за которым следует и третье.

Теперь, наконец, англичанин останавливается. Он лежит в дрейфе, как подраненный зверь. Из его люков поднимается тяжёлый сине-жёлтый чад. По-видимому, он загружен серой, иначе это не объяснить.

Мы приближаемся к судну, и я вижу, как команда поспешно садится в спасательные шлюпки и спускает их на воду.

Ханзель, продолжающий вести наблюдение, кричит:

— Вижу дым!

Я поворачиваюсь в указанном направлении. Действительно, там на северо-западе появляется чёрное облако дыма. Мне приходит в голову мысль, что это может быть помощью для англичанина… Эсминец или лёгкий крейсер…

— Ведите за ним наблюдение непрерывно, — говорю я Ханзелю, — и как только опознаете, доложите мне.

Люди на «Боснии» в спешке совершают оплошность. Одна из шлюпок заполняется водой. На них жалко смотреть, так они беспомощны. Некоторые кричат, другие машут нам руками.

Мы подходим к тонущей шлюпке. Замманн и Дитмер легли на палубу и свесились на правый борт, чтобы принимать людей с тонущей шлюпки. Их руки почти достают до воды.

Спасательная шлюпка наполняется водой до краёв. Очередная волна накрывает её полностью. Люди оказываются в воде. Волны рассеивают их. Они держатся поодиночке. Там и тут видны их головы. События развиваются очень быстро. Кто-то, не умеющий плавать, бешено молотит перед собой руками. Остальные плывут ко второй спасательной шлюпке с «Боснии», которая спешит к ним на помощь.

Замманн и Дитмер рывком поднимают барахтающегося человека на палубу лодки. Это маленький, рыжеволосый парнишка. Пожалуй, это бой из кают-компании.

Он сидит, прерывисто дыша. Вода струями сбегает с его головы и одежды.

Ханзель докладывает:

— Господин капитан-лейтенант, это грузовое судно!

Я поворачиваюсь и рассматриваю его в бинокль. Корпус судна, следующего к нам с зюйд-веста, высоко поднят из воды. По-видимому, идёт в порожняке.

— Это хорошо, Ханзель, — говорю я и облегчённо вздыхаю.

Встреча с эсминцем прежде, чем мы закончим с «Боснией», была бы неприятна.

Между тем бой в сопровождении Замманна и Дитмера подошёл к поручням рубки. В своей мокрой одежде он дрожит от холода. Жестом руки приглашаю его подняться наверх.

— Ты работал в кают-компании? — спрашиваю я его.

— Да, сэр.

— Что у вас за груз?

— Сера.

— И куда вы должны были идти?

— В Глазго.

Он говорит на ужасном английском диалекте, характерном для «cockney»[23], обитателей Лондонских трущоб.

Его ничем не удивишь, и ведёт себя совершенно независимо.

— Ты дрожишь от пережитого страха?

Он отрицательно качает головой:

— Нет, я мёрзну, сэр.

— Хочешь глоток коньяку?

Он делает маленький поклон и, по-видимому, в знак своей благодарности доверительно рассказывает:

— Конечно, в воде мы все очень испугались, сэр. Вы не можете этого себе представить. Смотришь вокруг и ничего не видишь, кроме неба и волн. И вдруг появляется такая серая громадина. Она колышется и сопит совершенно как животное. Я думаю, что и при встрече со змеёй из Лох-Несс я не испытал бы такого страха, сэр, какого натерпелся здесь.

Мы приблизились вплотную ко второй шлюпке с «Боснии».

— Где капитан? — кричу я.

В лодке встаёт офицер и показывает на «Боснию»:

— На борту!

Я смотрю на судно. Оно постепенно погружается, как плавающий вулкан. Надстройка пылает в огне и окутана дымом.

— Что он там делает?

— Сжигает бумаги.

Я мысленно представляю себе эту ситуацию. Там, на горящем судне, без спасательных средств, в сотнях миль от своей страны, он стоит в огне и чаде, уничтожает судовые документы, чтобы они не попали в руки врага. Почёт и уважение!

— А вы кто? — спрашиваю я офицера.

Он козыряет: