Мои путешествия по Сибири

На левом склоне долины р. Бодайбо выше Прокопьевского прииска я осмотрел подземные работы Среднего прииска какого-то мелкого золотопромышленника и познакомился в них с остатком террасовой золотоносной россыпи, тогда как ранее в окрестностях Успенского и на Прокопьевском прииске видел только россыпи русловые, залегающие на самом дне долины. На Среднем прииске это были остатки россыпи, образовавшейся раньше, когда дно долины было расположено на несколько более высоком уровне; а затем при углублении долины эта более древняя русловая россыпь была в значительной части размыта, и остатки ее, уцелевшие на склоне, представляли то, что называют террасовой россыпью.

Выше этого прииска долина р. Бодайбо тянется еще довольно далеко, но действующих приисков здесь не было; кое-где в долинах притоков реки когда-то производились разведки, кое-где углублялись шахты, но они были уже недоступны. Поэтому я перебрался в так называемую дальнюю тайгу, т. е. за водораздел, отделяющий правые притоки р. Витима — Бодайбо, Энгажимо, Тахтыгу — от бассейна р. Олекмы, где в бассейне р. Жуи работалось несколько приисков Ленского товарищества и имелись также прииски более мелких золотопромышленников, как в бассейне р. Жуй, так и по непосредственным притокам р. Лены — рекам Малому Патому, Молво и др. По дороге туда я осмотрел попутные обнажения коренных пород в хребте Кропоткина и остановился на Тихонозадонском прииске Ленского товарищества, расположенном в долине р. Ныгри, левого притока р. Вачи, впадающей в р. Жую. Здесь мне опять предоставляли экипаж для объезда и осмотра действующих приисков товарищества и его соседей, лошадей с конюхом — для более далеких экскурсий.

В этой «дальней тайге» я пробыл около месяца, осматривая прииски по рекам Ныгри, Угахану, Атрыкан-Берикану, впадающим слева в р. Вачу. На этих приисках Ленского товарищества, Базилевского, Полевого и других владельцев я видел как подземные, так и открытые работы и знакомился с «торфами» и «песками» разного состава и происхождения, собирал образцы коренных пород на склонах долин и на водоразделах.

Закончив осмотр приисков Ленского товарищества, которые в общем произвели впечатление дела, клонившегося уже к упадку, я нанял у якута-подрядчика трех лошадей с проводником и сделал экскурсию на север, вверх по долине р. Ныгри. Широкая долина этой реки в верхней части течения нигде еще не работалась, и разведки показали невысокое содержание золота с верховья р. Ныгри я поднялся на довольно высокий водораздельный хребет, который назвал хребтом Ровный, так как он имел вид высокого и ровного вала без выдающихся вершин. Спуск с него привел меня в долину р. Хомолхо, большого левого притока той же р. Жуй, в которую впадает и р. Вача, но гораздо выше по течению. На дне долины Хомолхо располагались 2 или 3 отвода, на которых было уже добыто много золота из разрезов и орт, но мелкого и сплошь чешуйчатого. Сейчас они не работались, но на крутом левом склоне долины со скалами темных известняков кое-где старатели добывали золото небольшими разрезами на разной высоте, что казалось очень странным. Это нахождение россыпного золота на крутом склоне разъяснено только в советское время. Этот склон принадлежит гольцу, получившему название Высочайшего; на нем разведки обнаружили широкий пояс темных сланцев, богатых серным колчеданом и прожилками кварца с золотом, разрушение которых и создало материал и содержание золота в небольших россыпях на склоне гольца.

С приисков, расположенных в верховьях р. Хомолхо, я проехал через низкий водораздел в широкую долину р. Большого Патома, текущего здесь на запад; пологие склоны и дно этой долины были местами заболочены. Кое-где попадались затопленные шурфы, доказывавшие, что кто-то здесь искал золото, но, по видимому, ничего интересного не нашли. Впрочем, нужно заметить, что следы старых разведок нельзя толковать уверенно ни в положительном, ни в отрицательном смысле в отношении золотоносности. Разведка могла показать золото, но недостаточно богатое по мнению того, кто ее вел, искавшего большое богатство. Разведка могла быть не закончена, остановлена по каким-либо причинам, не выяснив золотоносности: шурфы могли быть недобиты до золотоносного пласта из-за большого притока воды; разведчик мог найти хорошее золото, но скрыл это от лица, снарядившего разведку, чтобы потом заявить отвод на свое имя, что ему не удалось; шурфы могли попасть на пустое место, а рядом пласт остался незамеченным; россыпь могла быть глубокая и требовала разведки шахтами, а не шурфами, и т. п.

Последнее обстоятельство казалось мне объясняющим отсутствие работающихся приисков по вершине Большого Патома. По рельефу здесь можно было предполагать мощную толщу наносов, т. е. наличие глубокой россыпи, а расположение на продолжении тех же пород, которые на приисках Сисиных дали золото, позволяло думать, что золото есть и здесь.