Мои путешествия по Сибири

Из Цаган-дабана я выехал по долине р. Балеги на берег р. Хилка, чтобы сплыть вниз по этой реке и осмотреть ее берега с лодки, что было удобнее, чем из экипажа, так как многие обнажения в самых берегах могли ускользнуть от внимания при езде по колесной дороге. Но в селе Кули в устье р. Балеги я достал не лодку, а бат; так называли толстое выдолбленное бревно, представлявшее длинную, но узкую лодку с цилиндрическим дном и очень валкую, несмотря на прикрепленные вдоль ее бортов с обеих сторон тонкие бревна для большей устойчивости. В лодке я поместился вдвоем с Иосифом в качестве рулевого и гребца и небольшим багажом, а обе повозки и лошадей направил сухим путем в Ганзурино, куда я сам должен был приплыть. Хилок вообще не судоходная, а только сплавная река, на которой летом много перекатов и порогов с торчащими из воды камнями и быстрым течением. Поэтому плавание по реке, особенно в валком бате, было не безопасно и требовало умелого управления. Каждый день плавания были тревожные минуты, когда мало поворотливый длинный бат быстро несся по перекатам реки между камнями и легко было если не утонуть, то выкупаться и, главное, подмочить и частью потерять багаж. Тем не менее плаванье было приятное; я все время вел маршрутную съемку и причаливал ко всем береговым утесам для их осмотра. Ночевали мы или в палатке на берегу, или в селе, если оно оказывалось под вечер поблизости, где подновляли запас провианта. Плавание продолжалось дней десять, и жена на мельнице в д. Ганзуриной уже беспокоилась, так как экипаж и лошади прибыли туда очень скоро, и она узнала, на каком судне я отправился по реке.

Местность на левом берегу р. Селенги выше Верхнеудинска между этой рекой и подножием хребта Хамар-дабан представляет невысокие горы, частью покрытые лесом, и широкие долины с речками и несколькими озерами. Среди озер были наиболее интересны Селенгинское и Гусиное. Первое из них соленое; на берегу его стоит казенный солеваренный завод, который действовал с XVIII века с перерывами и успел извлечь из воды всю поваренную соль, оставив только горькую. Последняя нашла употребление на стекольных заводах и для производства соды, но спрос на нее в Забайкалье был небольшой, завод почти бездействовал, и арендатор его занялся на заводской земле хлебопашеством и скотоводством.

Второе озеро Гусиное, самое крупное в Селенгинской Даурии, занимает широкую впадину между хребтами Хамбинским на западе и Моностоем на востоке; последний отделяет озеро от р. Селенги Оно замечательно сильными колебаниями своего уровня; в него впадает довольно крупная река Темник, текущая с Хамар-дабана, а избыток воды стекает по небольшой протоке на юг в р. Селенгу. Но по временам р. Темник в низовьях прорывала берега своего русла и стекала прямо в Селенгу; озеро, потеряв приток, усыхало, пока Темник не возвращался к нему. На западном берегу расположен дацан — буддийский монастырь и храм, самый главный в Забайкалье, в котором жил хамбо-лама, духовный глава бурят-ламаистов, и несколько сот лам. Каждое лето в дацане устраивался религиозный праздник Цам с плясками и представлениями лам, замаскированных разными зверями и духами; он привлекал бурят-ламаистов и русских зрителей издалека. Моя жена и Верхотуров также посетили этот праздник, но мне не удалось его видеть.

На обоих берегах озера, западном и восточном, в холмах на склонах обоих хребтов выступают юрские угленосные отложения. На восточном берегу они более толстые, но местами складчаты и разбиты сбросами, а в одном месте уголь выгорел и вмещающие его породы — песчаники и глины — обожжены и даже ошлакованы. Один исследователь старого времени принял эти ошлакованные породы за вулканические лавы. В конце лета на берегах озера были разведки нашей партии на уголь, о чем я скажу ниже.

Во время моего обследования этой местности на левом берегу р. Селенги моя жена захотела познакомиться с условиями моей полевой работы. Она думала, что геолог может разъезжать вместе со своей семьей и что ночлеги в палатке удобны и заманчивы. Вместо моей легкой повозки запрягли наш тарантас, в котором они прибыли из Иркутска в Ганзурино, и мы с обоими детьми пяти и восьми лет поехали в нем. Я останавливал экипаж для осмотра попутных обнажений, во время которого дети могли побегать у дороги. Но часы шли, жена и дети устали от езды и жары. На ночь остановились на земской квартире, где удобств было, конечно, больше, чем в палатке, — был самовар, молоко, яйца; спать на полу не очень понравилось. Второй день прошел сравнительно хорошо, но ночевать пришлось на берегу озера Щучьего, где вечером в палатке осаждали комары, а ночью было холодно; не понравился и ужин, сваренный в котле на костре. Поэтому на следующее утро жена и дети предпочли уехать в тарантасе назад на мельницу, а я отправился дальше.