Мои седые кудри

Нас обгоняли мужчины, кто с охотничьим ружьем, кто с винтовкой, а кто и просто с кинжалом. Почувствовала страх за Аппе. Ведь там бандиты! Они, как шакалы голодные, шныряли в лесах и горах, и нет-нет да и ужалят — кого ограбят, где-то скот угонят, а то и сельсоветы подпалят, начальников советских убьют. Не хотели алдарские выкормыши смиряться перед советской властью, старое вернуть желали. Потому и наготове держали люди ружья.

В степи, далеко от села, нас обогнал отряд вооруженных милиционеров. Впереди на сером коне мчался легендарный начальник Хаджи-Мурат Дзарахохов, тот самый, который прислал в семнадцатом году к нам с ленинским декретом солдата Аппе. Сразу стало легче на сердце. Там, где Дзарахохов, там врагу пощады не будет.

Впереди над кем-то склонились люди. Может, раненый или убитый? Побежала что есть сил. На жухлой траве лежал окровавленный табунщик Дзабо, отец Умара. Взялся в лето табун пасти, в ночное ходить, чтобы к зиме купить лошадку или вола и вспахать полученную землю. Не было у горемыки ни кола ни двора.

— Шашкой, гады, — с трудом произнес Дзабо.

Пока мужчины связывали из черкесок носилки, со стороны Арыкских гор послышались выстрелы.

— Слава богу, нагнали, кажется, бешеных собак! — Дзабо перекрестился ослабевшей рукой.

Стрельба усиливалась. Было ясно, что погоня настигла банду и завязалась перестрелка. Несколько мужчин с ружьями, оставив Дзабу на попечении женщин, побежали дальше. За ними бросилась и я… Думала: только бы успеть, не дать врагам убить Аппе…

…Назад возвращались возбужденные, радостные. Никого из наших не убило, ранило только секретаря комсомола Цуцуева, того, который приехал к нам проводить сегодня вечером молодежное собрание и первым вместе с Аппе бросился вдогонку за бандитами.

Перед собранием разгорелись танцы. Особенно гордо держались парни, которые участвовали в перестрелке, отбили у воров лошадей. Ребята все еще не снимали с себя оружия, так и танцевали с ружьями за спиной.

Говорили, что воровство учинил отпетый конокрад Байтох из Старосельска вместе со своими дружками-бандитами. Наверно, думали, что в день Джиоргуба сельчане запразднуют, и все легко сойдет с рук. Но не тут-то было. Поблизости, в соседнем селе, оказался Хаджи-Мурат Дзарахохов с милиционерами. Они-то и устроили засаду в горах. По рассказам, у бандитов был даже пулемет. Но наши так прижали, что те пулемет бросили… Вот только задержать никого не удалось…

Я тоже чувствовала себя джигитом, хотя и не успела добежать до места — раньше все кончилось…

Круговой танец сменился пляской на носках. Потом начался плавный симд. Парни приглашали девушек по своему выбору. Это единственный танец у осетин, на котором парню дозволяется взять девушку под руку и вывести на круг. Влюбленные успевали обменяться даже несколькими словами и назначить свидание… Я злилась, что нет Аппе на танцах. Мог бы найти минутку и прийти… Мне даже показалось, что гармонь в моих руках стала звучать сердито.

И тут, словно в сказке, слышу голос Аппе за спиной. Но только он не звал на танец.

— Назират, кончай играть. Зови всех в клуб.

Теперь мы мечеть называли клубом. На стенах там висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина. Лозунги. Стояли длинные скамейки в два ряда и стол для президиума.

Собрание, о котором говорили давно, открыл Аппе. Вид у него был усталый. Рядом с ним за столом сидел Хаджи-Мурат Дзарахохов, справа — секретарь Цуцуев с перевязанной рукой. Три фонаря освещали помещение. Было сумрачно, пахло копотью.

— Слово предоставляется секретарю окружкома комсомола товарищу Цуцуеву.

Мы замерли и почему-то уставились на усатого Хаджи-Мурата.

Секретарь окружкома комсомола прижал раненую руку к груди и начал говорить тихо, чуть кривя губы от боли.

— Товарищи, извините, что поздновато проводим наше собрание. Вина тут не наша, помешали враги. — Он сделал паузу и продолжал: — Собрались мы здесь, чтобы обсудить один важный вопрос…

— Сейчас будет о международном положении и мировой революции говорить, — шепнула мне сидевшая рядом соседка. И ошиблась.

— До сих пор у вас, в таком большом селе, нет комсомольской ячейки, хотя фактических комсомольцев немало. Я имел счастье видеть их сегодня в деле. Смелые, отчаянные ребята…

«Интересно, кого он назовет фактическим комсомольцем?»

— Возьмите того жа пастуха общественного скота… Умаром, кажется, его зовут…

— Да, да, Умар, он и сейчас еще палец с курка не спускает, — пошутил кто-то.

— Так вот, товарищи, Умар настоящий боец, фактический комсомолец, — повторил Цуцуев. — Его не испугала целая вооруженная банда… Рискуя жизнью в общественных интересах, он вовремя сообщил о нападении, а потом и на след банды навел.

Все обернулись в сторону Умара, а он, смущенный, уткнулся головой в колени, торчало только дуло ружья.

— Молодец! — зааплодировал громко знаменитый красный командир Дзарахохов. — Хорошим солдатом и комсомольцем будешь. А ну, встань! Покажись людям. — Когда Умар встал и взглянул на Дзарахохова, тот заявил: — Я, сынок, видел тебя в бою и потому дам рекомендацию в комсомол…