Мой сводный ад

– Как это так? Ты такая красавица, а сегодня – особенно, – удивляется мама.

– Как дела, девочки? – к нам присоединяется Владимир – мамин муж. – Не скучаете?

– Вот развлекаю Ладу, – отвечает мама. – Ее никто не пригласил на танец.

– Непорядок. Это срочно нужно исправить.

– Не надо ничего исправ… – я не успеваю договорить, как Владимир уже окликает мой ночной кошмар:

– Ник, пригласи Ладу на танец.

– Нет-нет, что вы, – быстро тараторю я. – Я не хочу танцевать. И туфли неудобные.

– Идем, – Ник дергает меня за руку, и мне ничего не остается, как пойти за ним. – Напросилась? – хмыкает он и, развернув лицом к себе, притягивает к своему телу.

Он твердый. В смысле мышцы у него твердые. Хватка рук крепкая, а плечи просто каменные. Я кладу руку на одно из них, борясь с соблазном погладить и потереться об это мощное тело, как кошка.

Едва начинается красивая мелодия, свет в зале приглушается, а танцпол заполняется людьми. Я удивлена, как эта каменная глыба легко двигается. Он кружит меня по танцполу, мягко наклоняя в моменты, когда музыка достигает пика.

 В какой-то момент ладонь Ника съезжает с моей талии на бедро, и он легонько его сжимает. Я задыхаюсь от этого жеста.

– Ты что делаешь?

– Без трусиков? – спрашивает он, улыбаясь своей дьявольской улыбкой.

– Не твое собачье дело, – цежу сквозь зубы.

– Собираешься подцепить кого-то на эту толстую задницу? – он сжимает мою ягодицу и резко отпускает так, что она вибрирует.

– Пошел ты! Она не толстая.

– Толстая. Видела, какие аккуратные попки у моих девочек?

– И что? Засаживаешь им и туда? Наверное, только в тугой дырочке твой стручок может почувствовать себя нормально. В раздолбанных шлюшьих щелях он болтается как карандаш в стакане, – смеюсь я.

Ладонь Ника снова сжимает мою ягодицу, но уже больнее.

– Следи за своим ядовитым языком, сучка, – рычит он. – Если я вставлю тебе свой стручок в рот, ты, нахрен, задохнешься.

– Только в твоих влажных мечтах.

– Ты нарываешься.

– Пф, – фыркаю, потому что ответить мне нечего. Да и отвечать не могу, потому что между ног от этой перепалки уже бассейн. Мне срочно нужно в туалет, чтобы привести себя в порядок. Будет неловко, если кто-то в разрезе платья увидит, как влажная струйка медленно стекает по внутренней части бедра.

– Спорим, если я буду трахать тебя, ты будешь орать? – произносит Ник, склонившись к моему уху. – Весь район будет знать о каждом твоем оргазме.

– Я не ору от стручков, – отвечаю язвительно и, слегка толкнув его, выпутываюсь из хватки и решительным шагом направляюсь в туалет. Черта с два он получит меня!

2

– Лада, – мама легонько трогает меня за локоть, когда вечер уже понемногу сворачивается, и некоторые гости уезжают. – Мы с Володей останемся в отеле на ночь. Пока еще неизвестно, когда уедет последний гость. А потом надо еще закончить с организационными вопросами.

– Меня водитель отвезет?

– Да. Машина уже ждет, так что можешь ехать.

– Спасибо за чудесный вечер, – благодарю маму, хоть вечер таким не считаю.

Она широко улыбается. Эта улыбка стоит того, чтобы выдавить из себя ложь.

Поцеловав маму в щеку, я иду на выход. К счастью, после нашего танца я почти не видела это исчадие ада – своего сводного братца. Он мелькнул пару раз с какими-то дамами под ручку и пропал. Может, пошел трахать какую-то милфу?

Зажав в ладони подол длинного платья, спускаюсь по ступенькам к машине. Не успеваю даже дойти до нее, как задняя дверца распахивается, и я вижу татуированную руку. Он уже успел снять пиджак и закатать рукава классической рубашки. Наверное, сделал это, чтобы привлечь внимание женщин в зале. Позер.

Подхожу к машине и слегка наклоняюсь.

– Какого черта ты тут забыл?

– Еду домой.

– Эта машина приехала за мной.

– И за мной.

– Я не хочу с тобой ехать.

– Ну так оставайся, – Ник криво усмехается. – Водитель отвезет меня и вернется за тобой. Часа через два.

Я закипаю. Как же он меня бесит! Этот его тон, полный наглого превосходства! Даже поза, в какой он развалился на кожаном сиденье, бесит!

Нервно дернув плечом, наклоняюсь.

– Двигайся!

– Обойди машину, – лениво тянет он.

Эх, взять бы его за эту серьгу и как дернуть, чтобы вылетела, разорвав мочку уха!

Выпрямляюсь и уже хочу захлопнуть дверцу, как мой сводный ад двигается.

– Садись уже, а то сейчас платье вспыхнет. Лицо красное. Заболела?

Сажусь в машину и закрываю дверцу. Поправляю подол платья, но нормально уложить не получается, из-за разреза оно все время разъезжается, оголяя колено. Я чувствую жар на голой коже, потому что Ник наверняка пялится на меня. Но я ни за что не гляну на него. Слишком много чести.

Отвернувшись к окну, смотрю на пролетающий мимо ночной город, когда машина несется по дороге. У Ника жужжит телефон, и он снимает трубку.

– Да? Ну привет. Помню, конечно. И то, как снимал с тебя маечку, и то, как трахал на капоте тачки, – мурлычет он, а мне хочется его стукнуть. Обязательно такие разговоры вести при мне? – Ну да. Я бы еще раз засадил. А, может, и не раз. Сильно болит? Значит, надо полечить. Ну чем лечат, когда там болит? Языком, членом.