Мой сводный чёрт

Родительница выпорхнула из моей комнаты, а я склонилась к кровати, чтобы зайца в изголовье посадить.

— Привет, — за спиной раздался низкий, такой любимый голос.

Обернулась тут же и расплылась в улыбке, увидев Рому. Такого красивого и нарядного что глазам больно стало. Моё бедное сердце дрогнуло. Замерло. А после начало колотиться с удвоенной силой. В груди будто цветы распустились.

— Привет, — хотела по привычке заправить волосы за уши, забыв, что их мама собрала в причёску.

Смущённо улыбнулась. Но ответной улыбки не получила. Рома смотрел пристально. Так внимательно, что я с ноги на ногу перемялась. Почувствовала себя неуверенно, предполагая, что что-то не так с моей одеждой или макияжем. Тёмные глаза заскользили снизу вверх по поджавшимся пальчикам, по коленкам, застыли на лице.

— Что-то не так? — спросила, не выдержав странного чернющего взгляда.

— Нереальная, — Рома сказал это так тихо, что я решила, будто мне померещилось.

— Поля, — мама в комнату влетела и тут же застыла, вперившись неодобрительным взглядом в Рому. — Ты что здесь делаешь? Разве Олег не сказал тебе?

— Мама, Рома пришёл за мной, — я перебила мать, которая начала краснеть от злости. — Мы вместе в школу пойдём.

— Мы с Олегом отвезём, — родительница поставила передо мной чёрные кроссовки.

— Я хочу с Ромой, — я пожала плечами.

— Зайчик, я же всё тебе сказала, — мягко заговорила со мной мать.

— И я тебя услышала. Но я хочу общаться со своим братом. Или ты мне запретишь? Снова выдумаешь что-то? Что Рома ко мне пристаёт?

— А здесь, — она ткнула палец в пол возле стола, — разве не он тебя целовал?

— Малыш, — Рома вскинул брови и улыбнулся широко и нагло, — подожду тебя внизу.

Мать затряслась от гнева, а я только улыбнулась. Самой отчего-то было приятно, что мать вышла из себя.

— Щенок, — процедила она сквозь зубы.

— Не нужно его оскорблять, — я сжала кулачки и уставилась на неё зло исподлобья. — Я напомню ещё раз тебе, что ты живёшь в доме, который строила и обустраивала его мама. Он сын твоего мужчины. Он не щенок. Его Рома зовут, если ты вдруг забыла.

— Ты влюбилась в него, — мать покачала головой.

— Это не имеет никакого значения, мама. Ещё раз ты его оскорбишь, я расскажу Олегу Леонидовичу про твою ложь.

— Ты меня шантажируешь? — родительница усмехнулась.

— Нет. Просто ставлю перед фактом. Не знаю, что сейчас меня останавливает — глупость или любовь к тебе, но я не хочу терпеть всё это. Это мерзко и аморально. Я не узнаю тебя. Ты будто вовсе не та женщина, которая воспитывала меня все эти годы. Или я глупой была и не замечала. Или ты надёжно прятала свою сущность, а сейчас она проявилась. Не имеет никакого значения. Я понимаю лишь одно — я не хочу с тобой сейчас разговаривать.

— Полина, — у мамы был виноватый вид, но я ей не поверила.

— Всё. Давай прекратим этот разговор, — тихо попросила я.

— Хорошо. Прости. Держи.

Я надела следочки и обула кроссовки, которые оказались очень удобными.

— Нравятся? — заискивающим тоном.

— Да. Спасибо. Очень удобные.

— Полечка, — мама притянула меня к себе и поцеловала в висок. — Ты не злись на меня. Я хочу, как лучше. Рома слишком груб со мной, вот я и разозлилась. Наговорила лишнего. Я просто за тебя боюсь. Боюсь, что он плохо на тебя влиять будет. Он уже плохо влияет.

Хотела ответить. Защитить Ромку. Набрала в грудь воздуха и тут же выдохнула. Нет. Я не стану повторять одно и тоже. Не стану больше поддерживать эту тему.

— Я тебя поняла. Я пойду, чтобы не опоздать. Нам нужно приехать раньше, за двадцать минут до линейки, чтобы ленты закрепить, — я высвободилась из её объятий.

Не стала задерживаться, схватила рюкзачок, который подготовила вечером, и поспешила вниз по лестнице. На кухню, где Олег Леонидович разговаривал спокойно с Ромой.

— Бог мой, Полина, какая же ты красавица, — мужчина тут же улыбнулся, едва меня заметил.

— Спасибо, — я смущённо повела плечом и опустила глаза на носки новых кроссовок.

— Ромка, чего застыл истуканом? — по-доброму хохотнул он. — Возьми у Поли рюкзак.

— Мне несложно, — попыталась возразить, но горячие пальцы уже забирали его у меня.

— Дайте, я вас сфотографирую, выпускники, — Олег Леонидович достал телефон и навёл на нас. — Ну, что застыли испуганно? Поближе встаньте. И улыбнитесь.

Смотрела в камеру, чувствуя боком горячее тело Ромы. Вдыхала с жадностью запах клиновых листьев.

— Отлично, — Олег Леонидович спрятал телефон в карман. — Ромка, дай мне две минуты, поговорить с Полиной.

— Я на крыльце жду, — Рома посмотрел на меня, снова опалив взглядом тёмных глаз.

— Точно не нужно отвозить?

— Чего тебе торчать лишние двадцать минут? — Рома слабо улыбнулся. А я внутри радовалась, что они больше не ссорятся с отцом.

— Ладно, — мужчина махнул рукой, а Рома ушёл. — Поля, я должен извиниться.

— За что?

— Напугал тебя, Света всё объяснила мне. У нас с Ромой просто был период недопонимания после смерти… — он заиграл желваками и опустил голову. Снова поняла, что он очень сильно переживает. — После гибели его матери.

— Я понимаю, — я бросила взгляд на проём двери, где скрылся Рома. — Ему очень тяжело. Очень.