Мой сводный кошмар (СИ)

Прижимаюсь телом к его, но мне мало. Жар… Расстегиваю пуговицы рубашки дрожащими пальцами, затуманенным взором смотрю в потемневшие страстью глаза. Хочет что-то сказать, но я закрываю рот поцелуем. Не сейчас, сожаления, если будут – позже, пусть позже, когда я уйду. Утром. А пока только ночь.

Моя ночь.

Руки Артема опускаются ниже моей талии, мнут, подхватывают. Наконец-то я ближе к нему: таю, как мороженое под солнечными лучами. Исчезаю…

Он удерживает меня левой рукой, пока снимает рубаху с запястья. Теперь правой. Прижимает спиной к стеклу, замирает, только дышит тяжело в шею, а я совсем задыхаюсь.

- Ты уверена?

- Да.

- Ты лгала насчет девственности?

- Нет.

- Скажи сейчас, все равно ведь узнаю.

- Да.

- Да, лгала? – переспрашивает и отрывает лицо от моей шеи.

- Да, хочу, - уточняю. – И да, я девственница.

Запутываюсь пальцами в его волосах, и больше не отпускаю. Губы, глаза, подбородок и скулы… целую ключицы, облизываю кадык. Чуть солоноватый грейпфрут, более насыщенный запах сандала…

Легкий укус зубами…

- Кошка, - усмехается Артем.

Мурлычу ему в ухо, ногтями легонько царапаю плечи, и мир летит вверх тормашками. Моя футболка ползет к шее, отлетает в сторону, под спиной теплый ворс ковролина. Прогибаюсь под жадными пальцами, тянусь за ними, когда ускользает, недовольно ворчу, когда заставляет лежать смирно.

Приказывает ждать. Жду. Приказывает молчать. Молчу, пока руки его не освобождают меня от джинсов, бюстгальтера, трусиков и пока губы его не начинают сладкую пытку. Приказывал молчать, но стон вырывается самовольно.

- Непослушная. – В наказание раскрывает мои ноги еще больше и стон мой смешивается с хрипом от нового поцелуя.

- Артем…

Не слышит.

- Артем, пожалуйста…

Тяну за пшеничные волосы, пытаюсь поднять его лицо.

- Не сейчас, я немного занят.

Приподнимаю бедра под натиском его рук, языка, и кричу, рассыпаясь на тысячи пазлов.

- Ар…

- Еще не все, - усмехается.

И повторяет танец языка с моей плотью.

Нет сил стонать, нет сил извиваться, нет сил чувствовать, но я снова вижу кружащие надо мной звезды, тянусь к ним, взлетаю и… падаю истощенной от стонов и чувственной вспышки.

- Не могу, - попытка перекатиться на бок, свернуться калачиком, уснуть.

- Можешь.

И снова я на спине, открыта перед жаждущим взглядом.

- Нет…

Улыбается, и я думаю машинально: вот кто из семейства кошачьих.

- Можешь, - располагается между моих бедер. - Все только начинается.

Начинается? А как же шквал, буря, космическая станция, что были до этого?

- Готова?

Качаю головой. Смех, от которого я улыбаюсь. Могу уйти, могу сказать нет. Могу, но не хочу этого делать. Уйти не поздно и завтра.

Киваю и тут же чувствую толчок внутрь себя и слышу негромкий крик. Свой крик. Больно так, что невольно сжимаюсь. Нет звезд, нет радужных вспышек, нет ничего прекрасного. Врали! Все, кто говорил, что секс в удовольствие – врали! Смотрю в лицо Артемушки – я хотела его, очень, но сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не столкнуть. Мои пальцы отпускают его волосы, и теперь безвольно лежат вдоль приносящего боль тела, а я подсчитываю количество ударов и сколько еще до окончания. Хотелось бы меньше, слышала, кому-то достаточно дюжины фрикций, но Артемчикявно себя не жалеет.

- Не плачь.

Теплые пальцы ласкают мое лицо, в голосе сожаление, и я понимаю, что действительно плачу, и мне тоже жаль. Жаль, что даже с мужчиной, которого я так хотела, мне не понравилось. Сколько же? Сколько еще? Длинный толчок…

Замирает со стоном. Перекатывается на бок, прижимает меня к себе.

- Не плачь, - просит, стирая слезинки пальцем.

Киваю, и продолжаю отчаянно плакать. Чуть успокаиваюсь, уже не больно – так, несколько неприятно, саднит и все. Пережила, не сломалась.

- Все нормально, - успокаиваю, успокаиваюсь сама. И вдруг голову простреливает чудовищная мысль. Выворачиваюсь из объятий, чуть отодвигаюсь и… так и есть! Смотрю на темное пятно, впитавшееся ковролин цвета чистого снега. Красное на белом.

Красное…

Меня подташнивает, но я сдерживаюсь, чтобы не испачкать ковролин еще больше.

- Глупая, - ладонь Арчика тянет меня обратно к себе. Так стыдно, что я с удовольствием прячу пылающее лицо на его груди. Прижимаюсь и замираю, чтобы не создавать новые пятна. А Ярчик, улыбаясь, ласково повторяет: - Глупая кошка.

Я расслабляюсь и закрываю глаза. Мурлычу под нежными прикосновениями или мне это снится. И вода, и необъятная ванна с пузырьками, щекочущими кожу, и махровое полотенце, впитывающее влагу, и кровать с шелковыми алыми простынями – тоже снятся. И мужчина, что ложится рядом и гипнотизирует взглядом. Все сон. Мой сон. И мужчина мой. На одну ночь.

Устраиваю голову у него на груди и под мерное дыхание и поглаживание моей спины, во сне засыпаю.