Мой сводный кошмар

Становится даже чуточку жутко.

Ну и да, не хочется, чтобы меня тоже таскали за шкирку, поэтому я вспоминаю о его просьбе (просьбе, внушаю себе, чтобы пояснить свое бегство) и начинаю семенить к дому. Снег мешает – конечно, именно сейчас он решает падать не куда-нибудь, а под ноги мне. Скользко, а еще когда и спешишь…

– Алиса, – слышу вкрадчивый голос у себя за спиной.

– Не отвлекай меня, – отмахиваюсь, считая спасительные шаги до двери, – я делаю так, как ты и хотел.

– И как же? – звучит еще более вкрадчиво и намного ближе, чем раньше.

Но и дверь уже в шаге, поэтому я успеваю ответить:

– Держусь от тебя подальше.

Хватаюсь за ручку двери, дергаю ее на себя, а вот войти все-таки не успеваю.

Сзади меня обхватывают крепкие руки и, несмотря на мое сопротивление, прижимают к своему хозяину.

Плотно.

Так плотно, что я чувствую его всего, несмотря на одежду.

– Нет, – раздается надо мной тихий, какой-то надломленный голос, – ты не держишься подальше. Наоборот. Ты стремительно меня к себе приближаешь. Но знаешь ли ты… осознаешь ли ты, чего именно просишь?

Глава 22. Алиса, прошлое, три года назад

– Чтобы ты меня отпустил? – произношу едва слышно.

Корю себя за то, что голос звучит так неуверенно и в словах не утверждение, а скорее вопрос. Но с ним почему-то иначе никак.

Он не просто меня подавляет. Он будто меня поглощает.

Поглощает волю, сопротивление и все те призрачные преграды, которые мне удалось между нами построить.

Хочется расслабиться, откинуть голову ему на плечо, но я ведь знаю, что последует дальше.

Будет больно, а я не хочу.

– Пусти меня, – говорю уже тверже и неожиданно для самой себя вырываюсь из крепкого захвата.

Конечно, не тешу себя иллюзией, что это моя заслуга. Это он меня отпустил. Захотел – поймал. Захотел – отпустил.

Влетаю в дом.

Слышу шаги, но не смотрю на него.

Меня настолько злит, что он мной управляет и, как и я, знает об этом, что я резко сдергиваю с себя дубленку. А потом, чувствуя, что он стоит у меня за спиной, и даже ожидая увидеть ухмылку, с которой он за мной наблюдает, оборачиваюсь к нему.

– Не знаю, что тебе там показалось, – говорю, с трудом выдержав взгляд, которым он меня распинает, – но я была бы рада, если бы ты просто мне не мешал.

– Целоваться с другим?

– Почему бы и нет? – соглашаюсь, пожимая плечами. – Он мне нравится, я ему тоже. И потом, надо же мне все-таки добиться, чтобы мои романтические истории стали более правдоподобными? Как ты там говорил – нужно узнать, что такое желание, почувствовать страсть и…

А вот что «и», ни вспомнить, ни тем паче договорить просто не успеваю.

Шаг – и он снова почти вплотную ко мне.

Поднимает ладонь, прислоняет ее к моему рту, обрывая мою гневную речь, и, пока я смотрю на него в изумлении, начинает скользить по моим губам подушечкой большого пальца.

– Что ты делаешь? – выдавливаю с трудом. – У меня что, помада размазалась?

– У тебя была еще и помада? – хмурится он и начинает водить пальцем еще усердней, чем раньше.

Сосредоточенно, даже жестко.

Отвожу голову в сторону, но он хватает меня другой рукой за подбородок и так же продолжает водить по моим губам пальцем.

– Что ты…

– Стираю его поцелуи.

Мне вдруг становится так смешно, что я не могу удержаться. Смеюсь, смотрю на него и смеюсь.

А когда вижу, как стремительно темнеют его глаза, мой смех обрывается, застревает в горле, ухает в желудок каким-то холодным комком.

Он склоняется, его губы оказываются в нескольких сантиметрах от моих, нас разделают всего лишь доли секунды, когда я понимаю, что он задумал. То есть все, теперь уже можно ко мне прикоснуться.

– А мне… – встретив темный взгляд, качаю головой и делаю шаг назад. – Как мне стереть все твои поцелуи?

Он молчит.

Спасибо за то, что не лжет.

Отвернувшись, отхожу от него и, не оборачиваясь, бросаю:

– Ты прав: это попросту нереально. Так что держись от меня подальше. А я попробую научиться с кем-то другим.

И зря…

Зря я не смотрю на него, потому что упускаю момент, когда он меня настигает. А когда разворачивает к себе и наши взгляды переплетаются, там столько всего намешано и кипит, что мне становится жутко.

Но я не успеваю прочувствовать этот страх, потому что он обхватывает ладонями мое лицо и, качая головой, выдыхает как-то измученно:

– Откуда ты только взялась… – Не целует, а просто прижимает свой рот к моему, будто ставит печать. – Если ты и будешь учиться, то под моим личным контролем.

– А не пошел бы ты…

Резкий выдох, и он впивается в мой рот, проглатывает мои слова. Обхватывает мою шею руками, притягивая к себе. Игнорирует то, что я не отвечаю ему.

Не хочу…

Не хочу так…

Не хочу, чтобы снова эта дикая боль…

А уже начинает болеть, уже душа ноет, а сердце заходится в испуганном ритме.

Выдерживаю пару долгих секунд, а когда он отрывается от моих губ, чтобы наконец-то взглянуть на меня, неожиданно для самой себя отвешиваю ему пощечину.

Первую в моей жизни.

Она так громко звучит, что вот теперь я точно пугаюсь.

И взгляд, у него меняется взгляд – мне не кажется, там буквально дышит огонь.

Он медленно выдыхает.