Мой сын маг

— Они могли бы стать ими, — небрежно бросил Найробус.

— С ними нам тоже нужно будет сражаться?

— Нет, — покачал головой Найробус. — Потому что никто из вас не победил бы в сражении. Вы и они слишком сильные соперники — вы просто разорвали бы друг дружку на куски. Ты бы правил Европой, а их хан — Азией.

— И под чьим руководством? — требовательно спросил Тафа.

— О, под моим, конечно, — мягко ответил Найробус.

— Значит, ты хочешь стать властелином мира!

— А как еще можно покорить весь мир Аллаху?

— Между прочим, в Африке полным-полно необращенных, — напомнил Найробусу Мэт. — Там вы еще свою деятельность не развернули.

Найробус обернулся к нему и снова страшновато усмехнулся.

— Почему же ты так думаешь?

На миг Мэт не на шутку испугался. Он живо представил, что Королевство Бенин ведет кампанию за проникновение в глубь континента. Он увидел, как воины переплывают Конго на баржах, а потом сходят на берег и сжигают дотла деревни и города.

Огромным усилием он заставил себя вернуться на землю и понял, что Найробус пристально изучает его. Мэт встряхнулся и ответил Найробусу таким же взглядом.

Отвлекись он — колдун бы мог прикончить его одним лишь взором.

— Ты озабочен! — пробормотал Найробус, и в голосе его прозвучало недоверие. — Ты действительно озабочен! Тебе жаль людей, которых ты никогда не видел, о которых ты и слыхом не слыхивал!

— Конечно! — воскликнул Мэт, стараясь скрыть охватившие его чувства. — Ведь они люди, разве нет?

— А тебе есть дело до всех людей на свете?

— Да, есть! — гневно вскричал Мэт. — А вам — нет?

— О, есть, конечно, есть, — проворковал Найробус. — Очень даже есть!

— Тогда зачем же вы пытаетесь покорить нас всех? — изумился Мэт.

— Затем, чтобы вы не перебили друг друга, — ответил Найробус. — Затем, нужно установить справедливую и рациональную систему законов, которая сдержит богатых и сильных и не обидит бедных и слабых.

— И вы затеяли все это, подвергли стольких людей страданиям только ради того, чтобы воцарился мир? — спросил Мэт.

— Все ужасы войны — ничто в сравнении со столетиями мира безопасности, счастья и процветания, которые принесет с собой всемирный порядок, — возразил Найробус.

Самое ужасное заключалось в том, что он, похоже, совершенно искренне верил в то, о чем говорил.

— Ну а наркоманы? — спросил Мэт. — Подростки, школьники в Нью-Джерси? Разве мир в вашей империи способен расплатиться с ними за то, что вы украли у них жизнь?

— Они ничего собой не представляли, — презрительно фыркнул Найробус. — Они и так уже были рабами наркотиков и в любом случае умерли бы молодыми. Почему бы немножко не подтолкнуть их в скольжении по наклонной плоскости?

— Потому что их можно было спасти! — гневно воскликнул Мэт.

— Спасти? — Губы Найробуса скривились в злорадной ухмылке. — В свое время я стал врачом и мечтал спасать жизни людей, избавить их от страданий, а потом я смотрел на то, как люди умирают из-за того, что моих знаний недостаточно для того, чтобы спасти их. Это я еще мог бы стерпеть... Но смотреть на то, как спасенные мною больные бьют женщин, крадут чужие кошельки, смотреть, как они убивают друг друга и теряют жизнь, которую я им даровал, — этого хватило для того, чтобы я возненавидел человечество! Я готов был пожалеть о том, что все мы созданы! Но окончательно я отчаялся тогда, когда спас молодого короля от смертельно опасной лихорадки, а потом оказалось, что он отправился войной на своего соседа, и именно из-за того, что я вылечил этого короля, погибла тысяча крестьян и в страшных мучениях пала тысяча воинов.

Мэт не хотел этого, но сердце его болезненно и сочувственно сжалось.

— В этом не было вашей вины, доктор.

— Была! И с тех пор я стал лечить только тех, кто этого достоин, а потом отчаялся, обнаружив, что не могу таковых найти! Мусульмане, христиане, иудеи и хороших, и плохих людей хватало среди исповедников любой веры. Я считал, что добрые люди слабы, что их эксплуатируют, что богачи алчны, и жестоки, но когда я помогал беднякам разбогатеть и обрести силу, они ополчались против своих более слабых соседей и вытряхивали у тех все, до последней монетки!

— И никто не начинал раздавать милостыню беднякам?

— Ну, начинали — раз-два и обчелся! — гневно вскричал Найробус. — Считанные мусульмане вспоминали о своем долге раздавать милостыню, считанные христиане вспоминали о том, что Талмуд велит попечительствовать о вдовах и сиротах, но таких было так мало, но зато много было тех, которые пользовались несчастными и нищими так, как дровосек деревьями!

— Но ведь именно поэтому мы и должны убеждать людей становиться добрыми! — возразил Мэт.