Мой темный Ромео

Действительно, почему?

— Потому что он никогда не освободит меня от своих договоренностей. Я могла бы также получить от этого удовольствие, не так ли? — Печенька фыркнула. — Кроме того, я очень хочу ребенка. Ты знаешь, я всегда хотела большую семью, Фрэнки. То, что мне не нравится мой муж, не означает, что я не могу создать семью, которую люблю. На самом деле, чем раньше я забеременею, тем раньше я смогу вернуться в Чапел-Фолс. В любом случае, он не захочет, чтобы я была рядом с ним, когда я буду беременна. Он ненавидит детей.

Я не ненавидел детей.

Ладно, я ненавидел.

Только недавно, последние несколько дней, если быть точным, я начал думать, что было бы не так ужасно, если бы у нас с Даллас был ребенок. Особенно, если ребенок унаследует ее изучающие лесные глаза и очаровательный смех.

Вот только теперь я обнаружил, что единственная причина, по которой моя жена каталась на мне, как будто я был ее любимыми американскими горками, заключалась в том, что она хотела сбежать в Чапел-Фолс.

— Таков план, — голос Даллас донесся из коридора, — продолжать приезжать сюда, чтобы залететь и бежать обратно в Джорджию, пока у меня не будет трое или четверо детей. Я уверена, что он тоже не будет скучать по мне.

Мои пальцы дрожали, сжимая ее книгу. Напряженное, затрудненное дыхание забилось у меня в горле.

Я предложил ей развод – почему она не согласилась и не ушла?

Но причина вспыхнула передо мной неоновым светом. Как я и говорил, она будет разоренной женщиной.

Ей придется начинать с нуля, довольствоваться объедками, которые предлагает Чапел-Фолс, и всю оставшуюся жизнь терпеть ужасную репутацию.

Если она забеременеет от меня, она может приходить и уходить, когда ей вздумается. Она по-прежнему будет женой одного из самых богатых людей Америки.

Никто не посмеет сказать о ней плохого слова. Уважение, достоинство и хорошая репутация ее семьи останутся нетронутыми.

— Надеюсь, ты скоро залетишь, — Фрэнки хихикнула. — Я очень по тебе скучаю. Не могу дождаться, когда ты вернешься домой.

— Я тоже, Фрэнки. Поверь мне.

Мне не должно было быть и вполовину так плохо, как было, когда я обнаружил Морган, распростертую на моем обеденном столе, съеденную моим отцом. Но все было в тысячу раз хуже.

Это было похоже на то, как если бы Даллас взяла нож, вырезала мои внутренности, а затем скормила их волкам. Уровень предательства был непостижим.

Как иронично, что я думал, что ее неверность проявится в форме Мэдисона Лихт, когда все это время Даллас не жаждала кого-то другого.

Она просто не хотела меня.

Повернувшись, я молнией пронесся по коридору и спустился по лестнице, выбросив дурацкую книгу в случайное мусорное ведро по пути к выходу.

Если она не хотела иметь со мной ничего общего, ей не нужно было говорить об этом дважды.

Я дам ей все необходимое пространство.

И даже больше.

ГЛАВА 59

Ромео

Возможно, поняв, что это настоящий кризис, Зак предложил мне переночевать у него дома в течение праздника.

В канун Рождества я потащился к родителям, в основном потому, что знал, что мой отец жаждет уйти на пенсию.

Должность генерального директора никогда не казалась более доступной. Несмотря на ощущение, что меня миллион раз переехал наш неудачный «Хаммер», я решил послушно завершить начатое и уничтожить «Costa Industries».

Антиклиматическое событие, которым стал рождественский ужин, состояло из стенаний Моники по поводу болезни Даллас – очевидно, она навестила ее ранее в тот день, сообщив о высокой температуре, и старшего, который без аппетита изучал свою еду.

Зак и его родители отдыхали на Плитвицах, что дало мне возможность побыть у него дома в полном одиночестве и поразмыслить над информацией, которую мне прислала свекровь, когда я вернулся с посредственной трапезы.

Наташа Таунсенд

Здравствуй, Ромео. Я хотела держать тебя в курсе, так как твои сотрудники уехали в отпуск. Лихорадка Даллас носит стойкий характер. По словам ее врача, у нее также развилась пневмония. Он прописал ей антибиотики. Мы с Фрэнклин останемся в твоих гостевых комнатах. Планируешь ли ты нанести визит жене в ближайшее время?

Пассивная агрессивность не ускользнула от меня.

Я не мог винить ее.

Я был пропавшим без вести, когда ее дочь – моя жена – заболела пневмонией во время каникул. Образ дерьмового мужа.

Тем не менее, я сомневался, что она оценит ответ, который я держал для нее в черновике.

Ромео Коста