Мои Великие старухи

Удивительно, но эти же слова сказал мне сам Алехин в начале того лета, когда мы столкнулись в небольшом курортном местечке около Карлсбада. Там проходил какой-то незначительный турнир, и Капа решил сделать небольшую остановку по пути в Прагу. Перед отъездом Капа представил мне мистера Штальберга, шведского чемпиона. Но не прошло и пары минут с начала нашего общения, как разговор довольно безапелляционно прервал худощавый блондин с кислой улыбкой на лице. Я узнала его по многочисленным фотографиям. Это был соперник Капы Александр Алехин. Я замерла! Штальберг тоже. Было совершенно очевидно, что он смутился, однако не отошел. Два противника встали между нами вплотную лицом к лицу.

– Я Алехин, – заявил блондин.

Штальберг, опомнившись, кое-как, запинаясь, представил нас.

– Вы должны извинить меня. Нам надо поговорить с мадам. Без каких-либо дальнейших объяснений Алехин повел меня в глубину сада. После нескольких нелестных замечаний о Капе Алехин подошел к главному:

– Я говорю с вами, потому что Капабланка обожает вас и никто больше не способен повлиять на него. Вы смогли бы убедить его признать меня, обратить на меня внимание, кивать в знак приветствия, наконец!

– Возможно, одна из причин, по которой Капабланка обожает меня – это то, что я не вмешиваюсь в его шахматные дела, – сказала я.

Лицо Алехина передернулось, зрачки бледно-серых глаз застыли.

– Вам лучше бы согласиться, – настаивал Алехин. – Капабланка ставит меня в неловкое положение перед всеми… В конце концов, ведь он же дипломат!

– У Капабланки должны быть серьезные основания для такого поведения.

Но тут Алехин прервал меня.

– Пожалуйста, ну пожалуйста… – его голос стал совершенно жалобным, почти скулящим. – Ведь мой проигрыш Эйве был совершенным недоразумением. Я пребывал тогда не в самой лучшей форме и позволил Эйве обыграть меня. Это меня очень терзает, ведь весь мир знает, что я гораздо талантливее его…

– О да! Тем более если вы сами так думаете. А в аргентинском турнире Капабланка оказался не на высоте и уступил свой чемпионский титул вам… Но в глазах всего мира он по-прежнему остается величайшим шахматистом.

– Давайте не будем спорить, пожалуйста. Конечно, каждому известно, что есть только два великих шахматиста: Алехин и Капабланка.

– Ошибаетесь – это Капабланка и Алехин. Он всегда был выше вас, и вы это знаете… Почему вы никогда не даете ему реванш…

– Да вы просто тигрица! – почти закричал Алехин.

– Принимаю это как комплимент! – парировала я. После этого мы больше не здоровались друг с другом. А Капа не раз потом заставлял меня повторить каждую фразу моей словесной дуэли с Алехиным. Да и наши друзья-шахматисты еще долго просили, чтобы я описала в печати эту историю. Впрочем, они постоянно просили меня рассказывать и о Капабланке как можно больше. Он давно уже стал легендой. И мне было приятно, что в этих легендах существую и я.

Мои гипнотические сеансы

– В актовом зале я сидела тише мыши, и только мои глаза выдавали, как пристально я наблюдаю за Капой. Знакомые удивлялись тому, что мне не было скучно вот так часами сидеть и наблюдать за игрой, в которой я совсем ничего не понимала. Но я не следила за игрой, я видела только Капу. Наблюдая за его мимикой, движением глаз, я уже знала, о чем он думает, и, должна похвастаться, мне казалось, что я читаю его мысли. Видя его уставшим, озабоченным, я представляла себя парящей над ним доброй феей. Однажды я рискнула спросить у Капы, ощущает ли он влияние моих гипнотических пассов. Он рассмеялся: «Я просто хочу, чтобы ты была рядом».

Капа выигрывал партию за партией.

– Вы приносите ему удачу, – заметила как-то жена одного шахматиста, – все говорят, что вы приходите сюда, чтобы быть талисманом Капабланки.

Она и не догадывалась, как приятны мне были ее слова.

«Он сделал меня!» – кричал Алехин

– Особенно я запомнила игру Капы с Алехиным: оба гроссмейстера довольно бодро двигали фигурки на доске. Хотя Алехин проигрывал, он демонстрировал блестящее самообладание. Но удивительно другое – русский гроссмейстер словно наслаждался своим проигрышем Капабланке. Глядя на Капу с восхищением, он искренне улыбался, жал визави руку и шепотом восклицал (хотя я могла расслышать): «Здорово! Как здорово!»

И не стесняясь, с усмешкой, словно смеясь над собой, признавался: «Он сделал меня, он сделал меня!»

Надо сказать, что Капа тоже умел необычно проигрывать. Никогда не забуду, как он «отдал» игровое очко Ботвиннику на турнире в Голландии. В конце финальной игры оба шахматиста пожали друг другу руки. Капа улыбнулся настолько удовлетворенно, что я подумала, будто он выиграл, и была очень удивлена, когда узнала обратное. Капа тогда сказал: «Было очень приятно проиграть Ботвиннику, он запутал меня совершенно. Я уже было решил, что выиграл, но оказалось, что выиграл он… Как толково, интересно играл Ботвинник».