Мой внутренний Элвис

— Подвинься-ка, — он отпихивает меня, опускается на колени, спрашивает что-то у Нелли и измеряет ее пульс. Потом они поднимают ее из кабинки, кладут на носилки и выносят. Около скорой стоит Элвис из экспресса.

Он озабоченно спрашивает «Что с ней?»

Я пожимаю плечами.

— Антье! — зовет Нелли.

Я заглядываю в машину скорой через открытые дверцы.

— Я здесь!

— Антье, езжай в Грейсленд! Иначе пропустишь конкурс! И свидание с Элвисом!

Я секунду смотрю на Элвиса из экспресса. А потом прошу его вытащить наши вещи из автобуса и залезаю в машину.

— Идиотка! — говорит Нелли, как только я уселась рядом с ней.

Санитар накладывает ей на лицо кислородную маску. Поначалу я даже радуюсь, что она теперь не сможет обругать меня, а потом понимаю: Нелли потеряла сознание. Ее рука снова заледенела.

— Снимите это! — говорю я санитару, а он словно не видит, что она снова в обмороке.

Санитар зло глядит на меня и говорит, что работает здесь уже двадцать лет и не позволит какому-то там подростку указывать, что ему делать, а чего не делать, и лучше бы я пристегнулась и помолчала.

Меня и вправду кидает в сторону, так сильно, что я почти падаю на Нелли. Водитель несется как ненормальный. Я пристегиваюсь и беру подругу за руку, сведенную судорогой.

— Погляди на нее! — ору я на санитара.

Он вздыхает и говорит, что кислород еще никому не повредил, и если я сию же секунду не заткнусь, то он выкинет меня из машины.

— Нелли, — зову я. — Нелли!

Она не отвечает. Я смотрю на санитара. Тот склонился над каким-то формуляром и что-то пишет. Осторожно отстегиваюсь, наклоняюсь над Нелли и стягиваю с ее лица кислородную маску. И сразу же рука Нелли мягчеет. А потом она открывает глаза.

— Антье, — тянет Нелли.

Меня хватают за плечо и отбрасывают назад. Это санитар.

Он орет, что я буду отвечать, если что-то случится, что я вмешиваюсь в план лечения, а потом говорит что-то в рацию и секунду спустя машина останавливается.

Я вцепляюсь в сиденье. У них ни за что не получится выкинуть меня отсюда!

Задняя дверца открывается, и в машину садится второй санитар.

А потом все происходит так быстро, что я и рукой пошевелить не успеваю. Один вжимает меня в кресло, а другой что-то наматывает на меня, и вот я уже сижу, крепко спеленутая, как мумия, и пристегнутая к сиденью.

— Вот так, — санитар удовлетворенно меня оглядывает. Его напарник выходит, и мы снова трогаемся.

— Жалко, что у меня нет с собой фотоаппарата!

Я оборачиваюсь к носилкам. Глаза Нелли открыты, она смеется. Они забыли нацепить ей кислородную маску.

Увидев Нелли впервые за последние полчаса здоровой, я вдруг чувствую счастье. Такое огромное счастье чувствуешь, только сидя в смирительной рубашке, несясь в машине скорой помощи по Америке. А рядом лежит Нелли и снова может дышать.

Через десять минут машина останавливается, и санитары открывают двери. Женщина в белом халате заглядывает внутрь. Один из санитаров говорит ей что-то. Она кивает и делает записи в своих бумагах, а потом санитары выносят носилки с Нелли из машины. Дверь захлопывается снаружи.

— Подождите! — кричу я. — Я тут, внутри!

Яростно толкаюсь в кресле, стараясь освободиться. Дверь снова раскрывается, и внутрь заглядывает санитар.

— О, прости, я про тебя почти и забыл! — он ухмыляется, запрыгивает в машину, отстегивает ремень и распеленывает меня.

Освободившись, я выпрыгиваю из кресла и вылезаю наружу.

Нелли как раз завозят в больницу. Я бегу и успеваю пройти вместе с ней в двери. В руку Нелли воткнули иглу капельницы, от нее к мешку с прозрачной жидкостью тянется трубка. Носилки ставят прямо в коридоре.

— Через пару минут к вам выйдет врач, — говорит тип в голубом, а потом мы с Нелли остаемся одни в коридоре. Ну, не совсем одни — по всему коридору стоят носилки с пациентами. Кажется, многие без сознания.

Я наклоняюсь над носилками и беру руку Нелли в свою.

— Ты спасла мне жизнь, — Нелли гладит мою руку большим пальцем.

— Да ну.

Я думаю про смирительную рубашку.

— По крайней мере, они не сдали меня в психушку.

— Я бы тебя оттуда вытащила, — Нелли ухмыляется. Да уж, это очень в духе Нелли, спасать меня из переделок, в которые я бы и не попала без ее помощи.

— Знаю, — говорю я.

Врач не появился и через четверть часа.

Каждый раз, видя пробегающую по коридору медсестру, я спрашивала ее, когда же подойдет врач, и каждый раз она отвечала: «Через секунду».

Человек на носилках рядом с Нелли ужасно стонет. Но и на него медсестра не глядит. Я встаю посреди коридора, чтоб задержать какую-нибудь медсестру, заставить их наконец-то осмотреть человека с носилок рядом и привести врача для Нелли. Я только-только завидела одну из них, заворачивающую за угол и идущую в нашу сторону, как откуда-то доносится тихий слабый голос, который поет: «Как здорово, что ты родилась, а то бы нам тебя так не хватало, здорово, что мы вместе, поздравляем, именинница!»

Именинница? Я иду к Нелли и нагибаюсь к носилкам. Она показывает на левую руку. Там, под иглой, на запястье, часы и стрелки показывают двенадцать.

— Happy Birthday, — шепчет Нелли и хочет приподняться.