Мои воспоминания. Часть 2. Скитаясь и странствуя.

Был я однажды на работе. Ремонтировали дом начальника дистанции. Потребовалось десять печных дверец и прочее оборудование, и я это должен был купить. От конторы при мне было письмо к владельцу магазина металлоизделий в Харькове, где покупали товара на шестьдесят-семьдесят тысяч рублей в год.

Мы работали за городом, я попросил запрячь лошадь и отправился в город за этими необходимыми вещами. Было около часу. Приехал в магазин металлоизделий и увидел на всех дверях замки. Я не знал, что в обеденное время магазин закрыт, и решил, что продавец обанкротился. Почему я так решил - это вопрос для тех, кто хотел бы надо мной посмеяться.

Но рабочие ведь ждут дверцы. Что делать?

Стоили дверцы всего девяносто пять рублей, а у меня с собой была как раз сотня. Иду в другой магазин и покупаю всё, что надо, за наличные. Вместо девяноста пяти получаю тот же товар за шестьдесят два рубля. Расплачиваюсь и возвращаюсь очень довольный - сэкономил для хозяина тридцать три рубля! Радость моя всё росла, и у меня было чувство, будто я открыл Америку.

Сейчас я укажу Фриду на непорядок в его магазинах. Где это слыхано, чтобы в магазине, где покупают на семьдесят тысяч в год, брали за товар ценой в шестьдесят два рубля целых тридцать три рубля лишних! Это ведь настоящий грабёж!

Принёс дверцы, показал их Гнобману и не без гордости говорю:

"Хорошо, что у меня с собой были наличные. Теперь я вижу, как наш поставщик завышает цены. Он нас просто разоряет!"

Сказал и жду, чтобы "милый" Гнодман изволил взглянуть и заодно похвалить меня за моё старание, за моё открытие.

Но я глубоко и горько ошибся в своих расчётах.

Вместо восторгов и похвал у Гнодмана злобно налились кровью и выкатились глаза, покраснела шея, и, как кипящий горшок, и он разразился:

"Что значит - платить наличными! Кто вас об этом просил? Кто велел? Откуда вы, шлимазл, знаете, что переплачиваете? Что, скажите, значит - переплачивать и что значит - не переплачивать? Шлимазл, нудник! Езжайте домой!

И разразился потоком глумливых и мерзких слов, так что я не мог сдержаться и - расплакался.

От такой страшной ошибки сердце сразу лишается радости, наполняясь горем и слезами.

Я был страшно убит и вечером рассказал Фриду и его жене всю историю и об издевательствах, которыми наградил меня Гнодман за мои старания.

"Не терзай своего сердца, - отозвалась жена Фрида,- видишь, что у меня на носу? - У неё на носу было что-то красное. - Я это получила на той неделе от Гнодмана. Что-то сказала о заключённом с ним контракте, и он чем-то бросил мне в нос. Приходится терпеть, - прибавила она тихо. - у него золотые руки".

Но в конце концов он сильно надоел. Золотых рук, как видно, оказалось недостаточно. И через несколько недель после этой истории Фрид в Петербурге и присмотрел одного человека, подходящего ему в качестве управляющего.

Фрид его тайно привёз в Харьков. Высокого роста, очень красивый человек лет пятидесяти, с большой чёрной бородой с проседью. Походка, каждое движение - залюбуешься.

Чтобы лучше его познакомить с делом и чтобы о нём не знал Гнодман, Фрид его посадил подальше - где-то на двенадцатой дистанции. Поручил небольшой кусок работы - построить вокзальчик за десять тысяч рублей. И этот небольшой кусок работы был предусмотрительно изъят Фридом из полномочия жлоба и полностью передан в распоряжение нового управляющего. Кстати, взят он был на пробу.

Все мы, посвящённые в тайну - в то, что высокий человек должен рано или поздно занять должность Гнодмана - очень радовались, готовясь устроить бал в тот день, когда он сбросит нашего врага.

Но, на нашу беду, хитрый Гнодман сразу понял, что высокий еврей с большой бородой не просто приказчик, а его конкурент. Естественно, что он страшно разъярился, и нам доставалось ещё больше прежнего.

Фактически, он не нуждался в должности. У него уже было своих денег что-то вроде тридцати-сорока тысяч рублей, он сам мог брать подряды. Но он, очевидно, просто любил кричать, командовать, мучить, и не хотелось себя этого лишать. И он ещё больше мучил людей. Но мы с большим трепетом ждали, что скоро тот кончит свой испытательный срок и прогонит негодяя.

Но как же мы были поражены, узнав, что работа нового управляющего - вокзальчик - не была принята - инженер её счёл плохой. Для нас это был ужасный удар, а для Фрида - ещё больше.

Для него шла речь не о десяти тысячах рублей, а о позоре от того, что его подряд был плохо выполнен, не принят.

На Фрида это произвело очень тяжкое впечатление. Конечно, он решил рассчитать управляющего, заплатив ему, в соответствии с контрактом, за три года восемнадцать тысяч рублей, по шесть тысяч в год.

В Харьков приехал очень расстроенный начальник проекта. Он считал, что управляющему кто-то подставил подножку, но не знал, кто именно.

На это ему Фрид горько заметил:

"Настоящий человек таких вещей не боится".

Но ему таки подставил подножку милый Гнодман, стремившийся от него избавиться. Такой пустяк, как подножка для Гнодмана был просто раз плюнуть: донести, оговорить - и готово.