Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг.

Однажды вздумалось ему (Дельвигу) рассказать нескольким из своих товарищей поход 1807 г., выдавая себя за очевидца тогдашних происшествий. Его повествование было так живо и правдоподобно и так сильно подействовало на воображение молодых слушателей, что несколько дней около него собирался кружок любопытных, требовавших новых подробностей о походе. Слух о том дошел до нашего директора В. Ф. Малиновского, который захотел услышать от самого Дельвига рассказ о его приключениях. Дельвиг постыдился признаться во лжи столь же невинной, как и замысловатой, и решился ее поддержать, что и сделал с удивительным успехом, так что никто из нас не сомневался в истине его рассказов, покамест он сам не признался в своем вымысле. В детях, одаренных игривостью ума, склонность ко лжи не мешает искренности и прямодушию. Дельвиг, рассказывающий о таинственных своих видениях и о мнимых опасностях, которым будто бы подвергался в обозе отца своего, никогда не лгал в оправдание какой-нибудь вины, для избежания выговора или наказания{419}.

Директор Лицея Малиновский скончался в начале 1814 г., следовательно, Дельвиг рассказывал о походе 1807 г., когда ему было не более 15 лет. Если на кружок его товарищей лицеистов сильно подействовал этот рассказ, так что в продолжение нескольких дней они, а впоследствии директор Лицея заставляли его повторять этот рассказ, не подававший никому сомнения в его истине, то можно утвердительно сказать, что воображение рассказчика было сильно развито, так как не только он, но и отец его не участвовал в походе 1807 г. и Дельвиг мог слышать несколько рассказов об этом походе от участвовавшего в нем моего отца; отец Дельвига был в это время московским плац-майором. В бытность в 1828 г. в Петербурге Мицкевича он часто бывал у Дельвига по вечерам и часто импровизировал разные рассказы. Дельвиг также иногда, по просьбе Мицкевича, рассказывал о разных видениях своих и изображал разные приключения весьма живо и плавно.

Н. В. Левашов[36]

{420} с семейством приехал в Петербург летом 1830 г. и поселился в доме близ Владимирской церкви, ныне (1872 г.) принадлежащем Каншину{421}. Дельвиг был очень дружен с этим семейством и, живя очень близко, почти каждый день с ним видался. Дельвиг и Н. В. Левашов условились в том, что кто первый из них умрет, тот обязан явиться к оставшемуся в живых с тем, что если последний испугается, то немедля удалиться{422}. Левашов совершенно забыл об этом условии, как спустя немного времени после смерти Дельвига, вечером, читая книгу, увидел приближающегося к нему Дельвига. Левашов так испугался, что немедля побежал сказать о своем видении, конечно исчезнувшем, жене своей, которая <уже> напомнила ему о сделанном между ними условии. Я это несколько раз слышал от Левашова и от жены его{423}

, на дочери которых я впоследствии женился, при чем замечу, что Левашов не только не был человеком впечатлительным, но по его образу мыслей и характеру подобное видение могло ему пригрезиться менее, чем всякому другому. Да не подумает читатель, что я легко верю во все чудесное; <нет>, я только полагал, что не до́лжно умалчивать о вышеупомянутых рассказах.

Екатерина Гавриловна Левашова

Рисунок П. Ф. Соколова. Ок. 1810 г.

Из «левашовского» альбома.

Хранится в Государственном Эрмитаже

Николай Васильевич Левашов

Рисунок П. Ф. Соколова. Ок. 1814 г.

Из «левашовского» альбома.

Хранится в Государственном Эрмитаже

Туманский В. И. К гробу барона Дельвига