Мой враг, моя любимая

Конечно, я поняла, что имелось в виду. Наш дом стоял посреди заповедника «Белый камень», а отец числился по документам главным инспектором по охране территории. Мои братья тоже были инспекторами по охране и еще около десятка людей. Но речь шла о клане охотников, одном из самых уважаемых. Частью которого я, наконец, стала.

— Значит, ты посвятишь меня? — спросила я, уже не скрывая радости в голосе. Сердце оглушительно ухало в груди.

Отец поморщился.

— Будь моя воля — никогда бы этого не сделал. Хочу уберечь тебя от этой грязи. Но раз ты так хочешь…

— О, я хочу, папа! Я очень хочу!

— Когда я посвящал твоих братьев, ни секунды не сомневался. Но ты, моя малышка…

— Я готова, папа! Я почти все знаю и умею! — я смущенно опустила глаза, вспомнив, что братья просили не признаваться, что тайком учили меня.

Отец вздохнул с обреченным видом.

— Знаешь ведь, что ни в чем не смогу тебе отказать.

Моя скромная улыбка стала шире.

— Повтори главный закон охотника! — заметив это, с напускной строгостью одернул отец.

— Для нас все равны. Мы поступаем справедливо, — тоном послушной девочки повторила я слова, которые знала лет с пяти.

— Тебе придется нажимать на спусковой крючок. И стрелять не в соломенную мишень, как ты наверняка уже делала прежде.

— Я готова.

Брови отца нахмурились.

— Придется видеть кровь.

— Я готова, — упрямо повторила я. — Мне приходилось резать куриц для супа.

Он постоял, глядя в одну точку так долго, что я начала беспокоиться. Потом похлопал меня по плечу.

— Дай Бог, чтобы ты была готова, моя малышка.

Я оглянулась, пытаясь понять, к чему он клонит, но отец, хромая, уже направился к двери. Оставшись наедине со своим отражением, я повернулась из стороны в сторону, в очередной раз погладила подарок и, уже не таясь, взвизгнула от счастья.

Когда надоело красоваться перед зеркалом, любопытство разгорелось во мне с новой силой. Что же там готовят братья? Я вышла в полутемный тихий коридор. Небольшое слуховое окно, расположенное в дальнем конце, оказалось приоткрыто. Света здесь в самый солнечный день едва хватало, чтобы не оступиться и не свернуть себе шею, потому что снаружи рос большой орех, а эти деревья славятся способностью поглощать лучи. Вдоль стены тянулся ряд одинаковых дверей: у каждого члена семьи своя спальня. Деревянная лестница с потертыми перилами вела вниз, на первый этаж.

Я родилась не в этом доме, и понятия не имела, кто его построил, но моя семья прожила здесь много лет. С тех самых пор, как создали заповедник. Не сказать, чтобы я была в восторге от громадного и местами жутковатого жилища, но кто меня спрашивал? Отец ни за что не сменил бы дислокацию, потому что здесь хранилось главное сокровище всего клана. Драгоценная железная жила, расположенная прямо в подвале дома. В ней заключалась сила и преимущество охотников нашей семьи. Из этого же материала было когда-то отлито ожерелье моей матери, а потом — та самая пуля, которая теперь служила знаком моего посвящения в семейное дело.

Сказать, что руда из этой жилы стоила дорого — ничего не сказать. Она считалась бесценной, и аналогов в мире не существовало.

Коснувшись ладонью полированного дерева перил, я начала спускаться вниз, навстречу дразнящим ароматам корицы и ванили. Миновав главную комнату с камином, поспешила на кухню. Из-за двойной двери раздавались взволнованные мужские голоса, грохот посуды и топот ног.

Лукаво ухмыльнувшись, я взялась обеими руками за дверные ручки, чуть помедлила — и распахнула створки на себя. Трое моих братьев, здоровенные ребята ростом под потолок, забавно подпрыгнули и в мгновение ока выстроились в ряд, закрывая мощными телесами печь. Принюхавшись, я догадалась, что аромат исходил оттуда. На широком кухонном столе красовались мучные разводы, скорлупки от яиц и яблочная кожура. То же самое, но в меньшем количестве, валялось на полу под ногами моих незадачливых братьев. В раковине высилась такая гора перепачканной посуды, что я только скрипнула зубами, представив, сколько времени буду ее мыть.

— И что здесь происходит? — строго поинтересовалась я, оглядывая «святую» троицу.

— Тебя здесь быть не должно! — заявил Николай, самый старший из братьев.

Он знал, что когда-нибудь станет главным вместо отца, поэтому редко снисходил до того, чтобы с кем-то любезничать. Коля и внешностью пошел в папу. Если ему удавалось вырваться в город под каким-нибудь предлогом, то возвращался он обычно с покусанными губами и следами от бурной страсти на спине и шее. Девушки наверняка дрались за возможность провести с ним ночь. Коле давно пришла пора жениться, но он не торопился этого делать, предпочитая не останавливать выбор ни на ком конкретном.

— Еще очень рано! — протянул Илья, который был погодкой Николая и его правой рукой. Он старался ни в чем не уступать нашему старшему брату. Ходили слухи, что в городе у него есть девушка, но точно этого не знал никто.

— Меня папа разбудил, — пояснила я.

— Мы готовили тебе сюрприз, — смущенно улыбнулся Костя. Он опередил меня по рождению всего на два года и, как и я, унаследовал более мягкие черты лица от мамы.