Мой выбор

Свет резанул сквозь ресницы, вдарив по и без того гудящей голове и добавив в нее боли. Пить хотелось адски, как и в туалет, от перспективы открыть для этого снова глаза сразу начинало жутко тошнить. Вот это мы вчера набульбенились. Март, надеюсь, тебе еще хуже, чем мне, ведь это была твоя дурацкая идея. Как будто просто так поговорить было нельзя. И я еще, дура такая, повелась на это. Ладно, душа просила и нуждалась, чего уж там.

Рядом зашуршало и забулькало, под мой затылок поднырнула широкая ладонь, приподнимая мне голову, и губ коснулся прохладный край кружки. Води-и-и-ичка мм-м-м! Как же мало человеку бывает для счастья надо! Я тебя прямо люблю, мой спаситель! Знакомое и теперь болезненное ощущение скользнувших по моей щеке длинных волос Рэя заставило вздрогнуть, напрячься и тут же распахнуть глаза.

Скрипнув зубами от острого прилива боли, я окинула комнату быстрым взглядом. Ни оборотня, ни рыжего. Мы с полукровкой наедине. Он, уловив мою реакцию, резко выпрямился, поставил кружку на тумбу и отступил, усевшись в кресло. И опять уставился на меня в своей пожирающе беспощадной манере. Алкоголь вчера сподвиг меня наорать на него, опустившись до обзывательств. Ну да, он оскорбил меня, я попыталась сделать то же самое в ответ. Глупая незрелая компенсация. И ее я даже не получила. Мне было больно от его слов по-прежнему даже сейчас, ему, похоже, глубоко плевать на мои. Он наверняка и половины слов не понял, а те, что понял, принял запросто, ни один мускул на морде наглой не дернулся. А потом еще и с ног сшиб тем взглядом, жестоким откровением. Который, кстати, мог мне вполне себе причудиться с пьяных глаз. Весь остальной наш вечер-пьянку я в его сторону больше старалась и не смотреть.

– Есть имеющая под собой вполне реальную почву версия, что Пустошь никого не желает пропускать к Побережью, – вывалил на нас с ходу информацию Март, как только мы первый раз выпили все вместе. Молча, сверля друг друга глазами, без тоста «за знакомство» и попыток чокнуться. Прям как на похоронах. Так как перед этим рыжий заявил, что полностью со мной солидарен, все еще считает обоих мужчин редкими козлами и данная пьянка-переговоры – дань необходимости.

– Чё ты несешь? – фыркнул Рунт, ополовинив свою здоровенную кружку залпом. – Пустошь, конечно, место странное и коварное, но всего лишь место. Как она может не пускать? Скажи лучше, что крашеры ваши – дерьмо забози и не способны отыскивать тут дороги.

– Нас вели Бабагуш Трехглазый и Шуце Ловкач, – зыркнул рыжий на Рунта многозначительно, и у того действительно поползли вверх брови.

– Хм… они проводники толковые, но что-то я не видел утром в вашем караване, – недоверчиво прищурился оборотень.

– Конечно не видел. Потому что одного замочили и сожрали стреляющие здоровенными шипами кусты-пауки, а второго размазало между ожившими, мать их, скалами, как и еще пять человек вместе с ним.

Офигеть! Ужас-то какой!

– В Пустоши много чего есть, но о таком я не слышал, – не снизил градус своей недоверчивости брюнет, в то время, как Рэй расположился со своей кружкой прямо на полу у стены, справа от постели, и молчал, по своему обыкновению. Что, однако, никак не помогало мне его игнорировать. Я ощущала его сосредоточенное на мне внимание так отчетливо, будто сидела этим боком к пылающему вовсю костру.

– Вы говорили, что и о способностях троллей маскироваться под камни и деревья прежде не слышали, – влезла я в разговор.

– Верно, – не стал препираться чисто из упрямства оборотень. – Но одно дело – новые фокусы у знакомых тварей, могли просто научиться. И другое – новые совсем существа. Я Пустошь за эти годы почти всю исходил, разве что в самое гиблое в центре не лез, но никаких живых скал и кустов, стреляющих шипами, не встречал. И что за ришева зараза еще… пауки?

– Эм-м… членистоногие. Противные и опасные. Плетут паутины, восемь ног, ядовитые. Впрыскивают чаще всего пищеварительный сок в еще живую обездвиженную жертву, а потом выпивают ее.

– Ясно. Гадость, похоже, та еще. Нет, о таком точно не слыхал.

– Ну и прекрасно, будем считать, что отрыли новый вид, но Нобелевка нам за это тут не светит, – отмахнулся пренебрежительно рыжий. – С мысли не сбивайте!

– Пей пореже и не собьешься, – фыркнул Рунт.

– Не учи меня, дядя. Так вот, речь я завел не о том, что новых тварей в Пустоши выплодилось, а о том, что атаковали они нас каждый раз, как только начинали двигаться в сторону Побережья.

– Ерунда какая. Твари атакуют тогда, когда вы сами на них натыкаетесь, или они вас выслеживают, если голодны.

– Обычные твари. Сами по себе. А я вам говорю, что в этот раз ими управляла Пустошь. Ну или кто-то еще. В любом случае оно против того, чтобы кто-то шел к морю. Пока мы двигались по окраинным фортам, то на нас вообще никто не нападал. Первый раз накинулись эти уродские зверюги – лайби, когда стали углубляться в Пустошь. Покойный Бабагуш тогда сказал, что стаю такую огроменную впервые видит. Причем как только мы отбились, эти чучела между собой сцепляться начали и кучу своих перегрызли.