Читаем Мой XX век: счастье быть самим собой полностью

Отец говорил долго и, ему казалось, интересно, а главное, очень точно вскрывал причины поражения хорошего человека в борьбе за свое существование. Он побоялся довериться Али Алиеву, который всячески предлагал свою помощь по разоблачению столичной мафии во главе с Мэри Семеновной.

После того как выпили и закусили чем «бог послал», все шумно заговорили. Друг рассказал о том, как он два вечера подряд звонил Зазнобину в разгар самых важных событий, желая предложить ему довериться Алиеву.

– Да, моя ошибка в том, – заговорил Зазнобин, – что я не поверил Алиеву. А он дал двадцать пять рублей, как говорят, нашей сотруднице и за ночь переписал все списки. Так что у них уже были козыри.

Сергей Иванович горько сожалел о случившемся, но делал вид, что все не так страшно, как могло бы показаться. А Клавдия Ивановна просто кипела от ярости, еще не утихнувшей в ней.

– А главное, мне не нужно было ехать в Москву. Пусть бы прислали комиссию, они ничего бы не нашли. А когда я туда приехал, им нужно было как-то реагировать на «сигналы» и принесли в жертву меня. Остальные же отделались легким испугом.

– Да. Тут вы крепко ошиблись. Надо было рассказать обо всех звонках и телеграммах, которыми вас снабжала Москва и не давала никакой свободы действий, – сказал Отец. – Что вы их пожалели? Это ж мафия организованная и умная, там все было продумано.

– Понимаете, горком партии настаивал на отмене приказа о снятии, но Кешоков заявил: «Я не привык отменять своих приказов». Так вот горком и подобрал мне такую работенку, вроде и почетная, и в деньгах я ничуть не потерял.

– Дело не в этом. Мы потеряли хорошего работника, а кто придет – неизвестно.

Отец снова вышел. Мальчик стоял на прежнем месте и не сдавался ни на какие уговоры. Значит, пора уходить, решил Отец. Вернувшись в комнату, он с бокалом шампанского произнес еще одно слово:

– Ну что, Сергей Иванович, мне пора, сын не соглашается на капитуляцию. Хочу пожелать вам вернуться в строй. Пятьдесят пять – это еще пора расцвета мужчины. И то, что вы ушли из Дома творчества, – не конец нашей давней дружбы. Приезжайте к нам, мы всегда будем рады видеть вас. Мы, как обычно, остановились в третьем корпусе, 12 и 13 комнаты, вы их хорошо знаете. И хочется пожелать вам счастья, семейных радостей, успехов в работе.

– Вы знаете, как вы порадовали меня своим приездом. Я так сейчас взволнован, так счастлив, что вы не позабыли меня, что просто не подберу никаких слов. Большое вам спасибо. И вам, Отец, за добрые слова и пожелания. Противно туда ехать, но, может, преодолею себя. Дом творчества тоже входит в мою епархию, по линии культуры тоже мне подчиняются.

Отец вышел и долго еще ходил по тротуару с сыном около дома, пока не вышли его друзья.

– Ну как, Отец, кто оказался прав, – с победным видом сказала «генеральша». – Они так были рады, так благодарили нас...

«Генералы» прошли вперед, а Отец и Друг чуть-чуть отстали от них.

– Да, не думал я, что так хорошо получится, – недовольно протянул Отец.

– А ты обратил внимание, что они долго не открывали? Они все видели и обсуждали, спорили, пускать нас или не пускать.

– Ты думаешь?

– Уверен. А потом почувствовали, что им деваться некуда. Они же наблюдали за нами, видели, что мы расспрашиваем жильцов дома, заходили в квартиру напротив. Они же не знали, что мы заходили за карандашом. Но все равно, хорошо, что мы поехали, мы исполнили свой долг дружбы, она здесь оказалась права. – И Друг так произнес эти слова, что ясно было, что он имел в виду: ей нужен был повод напомнить окружающим, как она добра, бескорыстна, отзывчива на чужую беду.

Отцу не запомнились ее слова там. Он вспомнил только одну фразу: «Вы, Клавдия Ивановна, очень плохо выглядите».

– Зачем вы это сказали, Вера Ивановна? – спросил Отец. – Обычно такие слова не говорят женщинам.

– Так я же говорила ей, когда мы оставались одни, в спальне. Я же не могу говорить другое.

Вскоре они сели в рафик и уехали в Коктебель.

Целуем. Аниксты ушли в горы, оставили Антошку на меня. Так что пасу двоих. Маму поцелуй за нас. Передай во всяком случае...

8 мая 1978 года».


«Галя! Здравствуйте, мои милые и дорогие!

Еще кое-какие страницы этих «Записок» удалось разобрать после тщательной расшифровки.

Прочитав очередные страницы про Ласси и пожелав спокойной ночи сыну, Отец поудобнее устроился на кровати и начал читать Т.А. Щепкину-Куперник «Из воспоминаний» (М., 1959). В главе «Москва – Петербург» его заинтересовали картины тогдашних столиц, сравнение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное