Читаем Мой жизненный путь полностью

Таков был мой внутренний настрой, когда в 1902 году Мария фон Сивере и я взяли на себя руководство немецкой секцией Теософского общества. Мария фон Сивере была именно той личностью, которая всем своим существом была настроена против всякого рода сектантства и могла придать нашей работе такой характер, который вписывался в общую духовную жизнь и организацию общества. Она глубоко интересовалась драматическим и декламационно-речитативным искусством и прошла обучение в лучших учебных заведениях Парижа, благодаря чему ее талант получил прекрасное завершение. Когда я познакомился с ней в Берлине, она еще продолжала свое обучение, чтобы приобрести знания о различных методах художественной речи.

Между Марией фон Сивере и мной вскоре возникла глубокая дружба. Дружба эта стала основанием для широкого круга совместных работ в различных духовных областях. Что касается антропософии, а также общих занятий поэтическим и декламационным искусством, то они вскоре стали содержанием всей нашей жизни.

Только в этой общности духовной жизни мог находиться тот центр, из которого антропософия — сначала лишь в рамках Теософского общества — была вынесена в мир.

При нашем первом совместном посещении Лондона Марии фон Сивере удалось узнать от графини Вахтмейстер, близкой подруги Е. П. Блаватской, многое о самой Блаватской и об учреждении и развитии Теософского общества. Она была прекрасно осведомлена о том, что некогда было раскрыто Обществу как духовное содержание и о том, как это содержание сохранялось и передавалось дальше.

Когда я говорил, что в рамках Теософского общества можно найти людей, желающих получать на лекциях сообщения из духовного мира, то не следует подразумевать всех тех, кто тогда записывался в члены Общества.

Правда, многие из них вскоре выказали полное понимание моего рода духо-познания.

Однако большая часть членов Общества превратилась в фанатических приверженцев отдельных руководителей Теософского общества. Эти люди слепо верили догмам, изрекаемым этими действующими в сильно сектантском духе руководителями.

Эта сторона деятельности Теософского общества отталкивала меня своей тривиальностью и дилетантизмом. Только у английских теософов я находил внутреннее содержание, исходившее от Е. П. Блаватской и надлежащим образом разработанное Анни Безант и другими. Сам я никогда не мог бы работать в стиле этих теософов. Однако то, что жило в них, я рассматривал как некий духовный центр, с которым люди могут достойно связать себя, если будут действительно серьезно относиться к распространению духо-познания.

И такими людьми были в основном не члены Теософского общества, к которым принадлежали также Мария фон Сивере и я, но те, кто сердцем и умом со всей серьезностью стремился к духо-познанию.

Служившая отправной точкой работа в существовавшем тогда отделении Теософского общества составляла лишь часть нашей деятельности. Главным делом являлась организация открытых лекций, на которых я обращался к публике, не состоявшей в Теософском обществе и посещавшей мои лекции только ради их содержания.

Из этих людей, которые указанным образом знакомились с тем, что я сообщал о духовном мире, и из лиц, развивавших деятельность в "теософском направлении" и нашедших путь к подобной работе, в рамках Теософского общества составился тот костяк, из которого позднее образовалось Антропософское общество.

Среди многих обвинений, направленных против меня из-за моей деятельности в Теософском обществе (в том числе и со стороны самого Общества), одним из главных было то, будто я воспользовался этим имеющим мировое значение Обществом как трамплином, чтобы проложить путь для собственного духо-познания.

Об этом не может быть и речи. Когда я принял приглашение Общества, оно было единственным серьезным учреждением, в котором существовала реальная духовная жизнь. И если бы в дальнейшем направление и деятельность Общества не изменились, то моим друзьям и мне никогда не пришлось бы выходить из него. В этом случае в рамках Теософского общества состоялось бы лишь официальное открытие особого отделения — "Антропософского общества".

Но уже начиная с 1906 года в Теософском обществе стали заметны явления, которые самым ужасающим образом свидетельствовали о его упадке.

О существовании подобных явлений говорили уже во времена Е. П. Блаватской. Но в начале столетия дело фактически обстояло так, что со стороны Общества, проводившего серьезную работу в духовном направлении, были исправлены все прошлые ошибки. Кроме того, шла дискуссия вокруг оценки этих явлений.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары