Моя дорогая Марта…

– Если я не уеду, то давай. Не хочу дома сидеть.

– Извини. Мне правда нужно позаниматься. Папа против, чтобы я играла дома. Он в последнее время сам не свой.

– Ясно. А просьба какая?

– Если вдруг что можешь сказать, что я с тобой гуляю?

– Боишься заругают?

– Боюсь.

– Ладно, – пришел ответ через пару минут. – Но с тебя… Не знаю. Придумаю еще!

– Спасибо! – воскликнула Марта, дополнив сообщение несколькими смайликами.

Все складывалось, как нельзя лучше. Марта пришла на кухню, как раз вовремя, чтобы успеть к горячему омлету с колбасками. Уминая вкусную мамину стряпню, ей невольно пришлось стать слушателем спора о тяжелой судьбе какого-то актера, который жил задолго до рождения самой Марты. Она не имела ни малейшего представления, о чем говорят родители, и потому старалась особенно не вникать, хотя это довольно трудно сделать, когда оба оппонента сидят по левую и правую стороны от тебя. Когда с завтраком было покончено, Марта сама пошла мыть тарелку, чтобы приготовиться соврать о своих планах. В столь незначительной и безобидной лжи не было совершенно ничего страшного, но от этого она вовсе не становилась правдой. Именно это и вызывало дискомфорт. Марта не хотела и не любила врать, хотя почти в совершенстве научилась о чем-то умалчивать и терпеть, что, в действительности, представляло собой точно такую же ложь.

– Я… пойду погуляю со Снежаной? – унимая дрожь в голосе, спросила Марта.

– Да, конечно, – ответила мама, а папа только кивнул.

Ей хотелось дополнить ложь еще какими-нибудь фактами, чтобы она казалось более правдоподобной и, как ей казалось, не вызывала никаких подозрений, но поскольку родители не проявили никакого интереса, то и необходимости в этом не оказалось.

С чего вообще начинается ложь? Для того, чтобы врать у людей бывает множество причин, но в конечном итоге они так стараются получить желаемое или избежать ответственности. Марте подходило оба варианта: ей хотелось, как можно скорее, прикоснуться к музыкальному инструменту и не быть наказанной папой за непослушание. К сожалению, люди не могут обойтись без лжи, но ее было бы значительно меньше, если бы люди умели и хотели слушать. Понимать друг друга. Можно сказать, что врать Марту вынудили именно родители. Она ведь не планировала делать ничего плохого или кому-то вредить – она хотела играть. И нежелание родителей понять столь простое и искреннее желание дочери вместе с угрозой наказания и порицания буквально заставили девушку принять меры, которые были ей отвратительны.

Марта не просто шла, а почти летела по улицам города к своей цели. Под густыми прядями волос пряталась улыбка, которую она никак не могла стереть с лица, сколько ни старайся.

Старенький дом культуры дремал в тени высоких пожелтевших кленов за толстым забором с острыми пиками на верхушках. Желтые стены здания требовали покраски, но людям было не до этого. Кто-то уверял, что не хватает денег, кто-то говорил, что нет рабочих, но итог был прежним – здание медленно оседало, а краска таяла под бесконечными дождями и снегопадами.

– Здравствуйте, Степан Сергеевич, – Марта возникла перед охранником, когда он наливал себе чай.

– Что ж ты так залетаешь? А если бы я чайник уронил? – посетовал пожилой мужчина с густыми седыми усами.

– Извините, а сегодня есть кто-нибудь?

– Кто-нибудь это кто? Я есть. Но ты вряд ли пришла ко мне.

– Нет, я имею из учителей.

– Хм, – Степан Сергеевич поправил черную квадратную фуражку. – Марина Евгеньевна занимается с младшими шахматами, да Михаил Дмитриевич где-то там бродит.

– Михаил Дмитриевич? – обрадовалась Марта, поскольку речь шла о преподавателе пианино. – Он, наверное, в зале?

– Нет. На втором этаже.

– Спасибо! – Марта снова помчалась только теперь уже вверх по лестнице.

Степан Сергеевич проводил ее взглядом.

– Странно, – подумал он. – Обычно и слова не скажет, ходит, как призрак. Дети…

Михаил Дмитриевич нашелся в коридоре. Собственно говоря, он и не пытался прятаться, а стоял возле сломанного окна, разложив перед собой инструменты, и напряженно думал, созерцая искривившуюся раму.

– Михаил Дмитриевич, здравствуйте.

– Здра…вствуй, – он определенно не узнал девушку.

– Я – Марта. Я учусь у Кристины Федоровны.

– Ааа. Да. Точно. Ее сегодня нет. Сегодня вообще выходной. Ты то что тут делаешь?

– Я хотела попросить вашего разрешения немного позаниматься скрипкой в классе.

– А отдыхать не пробовала? Я давно не видел, чтобы кто-то по собственной воле отрывался компьютера или телефона.

Марта только пожала плечами, словно не понимая, о чем он говорит.

– Я, конечно, не знаю почему ты решила спросить меня. Но… пожалуйста.

– Вы же тоже музыкант.

– Музыкант? – рассмеялся преподаватель. – Теперь я только учу. Какой же я музыкант. А ты значит решила найти коллегу по духу и узнать у него? Интересно. Ладно. Иди давай уже. У меня дел еще много.

Довольная своими успехами Марта быстрой походкой направилась в класс музыки.

– Только это! – окликнул ее Михаил Дмитриевич. – Ничего там не трогай. И чтобы через… два часа заканчивала, а то я сам приду и выгоню тебя.