Моя! или ничья

– С чего ты взял, что с проститутками?

– А что, ты сам заказал еды и бухла на двадцатку? И какого лешего тебя туда занесло?

Я поморщился:

– Пап, я же учусь. На пары хожу, экзамены сдаю, чего ты ещё от меня хочешь?

– Не надо мне тут невинную рожу корчить! Я прекрасно знаю, что у тебя хвосты с первого курса тянутся по некоторым предметам! И у меня нет никакого желания спонсировать всех шл*х N-ска. Если тебе не хватает женского внимания, заведи себе нормальную девушку, а не вот этот вот шалман каждую пятницу! Короче, ещё один залёт – и ты остаёшься без карманных денег.

Он вышел из кухни решительным шагом, подпрыгивая пузом и покачивая пушком на затылке, а я упал на стул. Ну и ладно! Забирай свои бабки и тачку новую забирай! Пойду опять работать, как два года назад, а на учёбе переведусь на вечернее. Заодно избавлюсь от постоянного мельтешения Кусаки в глазах. Достала…

Я встал, протопал к мини-бару, налил себе в стакан текилы и осушил его залпом. Задумался. А была у бати в речи какая-то здравая мысль… только какая… какая? О, вспомнил! Про девушку. Мне однозначно нужна нормальная девушка – такая, как Кусака, только посговорчивее. Наверняка они существуют! Завтра начну поиски.

Глава 3. Театралка

Алина

Суббота – мой самый любимый из учебных дней.

Во-первых, он наполовину выходной, причём на лучшую половину, а всем известно, что день накануне целого выходного – лучший в неделе. Я люблю свою учёбу, сама её выбрала и ещё ни разу не пожалела, но, согласитесь, насколько бы ни было вам интересно что-либо, если из-за этого приходится вставать ни свет ни заря, то так приятно хотя бы время от времени отсыпаться всласть…

Во-вторых, мой самый "любимый" однокурсник практически никогда не бывает на парах в субботу. Наверное, тусуется где-то в пятничный вечер, плавно переходящий в ночь, а потом дрыхнет полсубботы. Я удивляюсь, как он на неделе-то не позволяет себе пропадать – даже иногда не опаздывает к первой паре. В общем, в субботу я свободна от идиотских шуточек ненавистного Данила Гаршина.

Ну и в-третьих, в субботу после учёбы я иду в студенческую театралку. О, это мой самый любимый из всех кружков, которые я когда-либо посещала! Кто-то подумает, что у учёных физиков должны быть какие-то более рациональные увлечения, ну а я отвечу, что совсем наоборот. Творческим специалистам хватает этого и на основной учёбе, а вот нам нужно компенсировать недостаток креатива и сухость в мозгах.

У нас совершенно гениальный руководитель – режиссёр городского театра Анатолий Иванович – творческая личность до мозга костей, весь такой возвышенный, креативный и… как бы это сказать… картинный, что ли. У него роскошная грива из совершенно белых седых волос, и никто так красиво не взмахивает шевелюрой, как наш Анатолий Иванович. Ходит он всегда только в пиджаках и рубашках (я имею в виду, что никаких свитеров или, боже упаси, спортивных кофт) и выражается почти по-Грибоедовски: "Вот то-то невзначай, за вами примечай…" – и всё в таком духе.

Кружок, созданный исключительно для студентов нашего университета, постоянно посещает небольшое количество людей: костяк составляет всего четыре-пять человек, но плюсом идёт большая текучка из тех, кто приходит и остаётся на одно или несколько занятий, а потом пропадает. Поэтому ли, или из-за творческого беспорядка, царящего в голове нашего художественного руководителя, но за тот год, что я ходила в театралку, мы не поставили и не показали ни одного спектакля. Нет, репетиции шли, иногда прерываясь на пару недель, но конечного результата так ни разу и не получилось. Мы даже не выучили ни одной мало-мальски длительной пьесы до конца, а потому и показать на сцене нам было нечего. Но мы не унывали. Получали удовольствие от процесса и служили искусству каждый как может.

Одним из моих постоянных собратьев по кружку был Семён Платонов – студент-второкурсник, как и я, только с юридического факультета. Высокий, худощавый (но не тощий) светловолосый парень со среднестатистическим лицом. Мы с ним никогда особо не разговаривали, кроме обычного коллективного общения, а тут вдруг оказалось, что нам в одну сторону: ему домой, мне – на троллейбус, ну и само собой, молчать по пути неловко. Я спросила по-светски:

– Тебе нравится наш кружок?

Мы шли по аллее от городского театра в сторону N-ой площади, и вокруг красиво падал крупными хлопьями снег.

– Да, очень, – вздохнул Семён. – Это моя главная отдушина в жизни.

Я не стала уточнять, от чего он там отдыхает, и увела разговор чуть в сторону:

– Жаль, что мы нигде не выступаем, да? Я ужасно боюсь сцены, но всё равно без неё как-то есть ощущение бессмысленности происходящего. А ты хотел бы выступать?

– Хотел бы – это не то слово, – покачал головой Семён. – Это цель и смысл моей жизни, но… родители против. Ну, главным образом отец.

– Ты хочешь стать артистом? – удивилась я.

– Очень хочу. Но буду юристом, – он невесело усмехнулся. – Папа говорит, это почти то же самое. Будешь в суде выступать.

Меня кольнула в сердце такая несправедливость судьбы.