Моя история

И вот однажды мне почудилось, что я услышал сову, и поэтому я полез на чердак проверить, что там происходит. Я захватил с собой фонарик. Но вдруг услышал какие-то голоса из комнаты Джоафа. У нас на чердаке было полно всяких электрических проводов, и один из них проходил через дырочку в полу в комнату, находящуюся под чердаком. Если немного его отодвинуть, то можно было увидеть, что происходит в нижней комнате. Так я и сделал. Заглянув вниз, я увидел Джоафа и его гостя, пожилого египтянина, который только что приехал к нам в гостиницу из Израиля. У них на столе были разложены самые разные бумаги, книжки, фотокамеры, вспышка. Некоторые из бумаг, насколько мне удалось разглядеть, были на арабском. Мне не удалось расслышать все, что они говорили, но речь шла о египетской армии, о каких-то радиопосланиях. Упоминался Хартум и какие-то другие вещи, которые свидетельствовали о том, что они работали в пользу Израиля. Я испугался и разнервничался. Мне было не по себе от того, что я узнал такой большой секрет. Я как-то инстинктивно понял, что никому нельзя об этом сказать, даже маме. Но и хранить эту тайну в себе я не мог. Я не знал, что делать. Мне нравился Джоаф. Я хотел любой ценой помочь ему и решил с ним все-таки поделиться. Как-то мы с ним остались в садике наедине, я посмотрел ему прямо в глаза и, не мудрствуя лукаво, сказал: «Вы же израильский шпион, не так ли?» И перечислил некоторые вещи, которые слышал. Я заметил, как он был взволнован. Он на секунду замер, а потом спросил: «Откуда ты все это знаешь?» Я честно признался, что слышал его разговоры и наблюдал за ним через чердачную щель. Тогда он сказал: «Послушай, то, что я делаю, нужно Израилю. Очень опасно нам с тобой говорить на эту тему. Меня могут поймать, и у тебя будут большие неприятности. Я знаю многое, но тебе больше ничего не могу сказать. Придется тебе поверить мне на слово: то, что я делаю — это правильно».

Я ему пообещал, что буду молчать и хранить его тайну. И тогда впервые за наше долгое знакомство я решил поделиться с ним своей тайной. Я сказал, что знал очень многое о его деятельности еще до того, как услышал разговор с чердака. Он, естественно, не поверил. Поэтому я попросил его задумать какую-нибудь цифру. Он задумал, а я отгадал ее. После этого он загадал сразу четыре цифры. И опять я ответил правильно. Ну и, наконец, я попросил, чтобы он сконцентрировал все внимание на своих часах. Через какое-то мгновение стрелки часов резко передвинулись вперед. Он изумленно воскликнул: «Ури, как ты сделал этот фокус?» Я ему объяснил, что это не фокус и что я могу повторить его в любое время. Он задумался на мгновение, а потом сказал: «Ури, пойдем-ка пройдемся. Мне нужно с тобой поговорить». Когда мы шли, я ему признался, что тоже хотел бы работать на израильское правительство. Он ответил, что я еще молод и мне нужно прежде всего закончить школу, потом, когда мне станет 18 лет, пойти в израильскую армию. А в конце разговора он сказал: «Но, ты можешь мне помочь». Я был счастлив и чувствовал себя настоящим разведчиком. Джоаф сказал, что ему скоро придется уехать, но на его имя по-прежнему будет приходить много писем с арабскими марками и почтовыми штемпелями. Я должен был в его отсутствие отвозить их на велосипеде в израильское консульство и передавать человеку, которого он мне назвал. Настоящее разведпоручение, единственное, чего мне теперь не хватало, — это зашифрованного имени.

Я получал письма, складывал их в простой конверт, заклеивал и на велосипеде отвозил в консульство. Мне поручение Джоафа очень нравилось еще потому, что об этом не должна была знать ни одна живая душа. Все это придавало моим поездкам ореол таинственности и значительности.

Иногда я надевал на куртку маленький значок, голубой с желтым. Значок принадлежал моему отцу, он получил его за службу в армии. На Кипре никто не знал, что он означает. А я его носил потому, что он напоминал отца, которого мне очень не хватало. Мы часто писали друг другу, но за все годы, пока я жил на Кипре, я только два раза навещал его в Израиле. Мы по-прежнему оставались близкими людьми. Как-то раз он сам приехал навестить меня на Кипре, остановился в нашей гостинице и прожил больше недели. К тому времени мама и отец были уже в хороших отношениях.

Так вот однажды, когда я привез секретный пакет в консульство, на мне оказался этот значок. Вдруг мужчина, которому я передал почту, спросил у меня: «Что это там у тебя?» — «Ничего особенного. Просто значок, который мой отец получил в израильской армии. Он сержант в танковых войсках». Мужчина заинтересовался и стал расспрашивать, как зовут моего отца и в какой части он служил. Я решил, что им просто понадобилось проверить и перепроверить до последней детали все сведения обо мне.