Моя карта мира

В результате наши рафинированные интеллигенты, едва пришвартовавшись, бросились на орла и, не выходя из лодки, начали колотить его по голове тяжелыми веслами. Их охватил настоящий амок, - орел уже был мертв, а они все били и били его веслами. А мы, их преданные, но слишком чувствительные жены, выстроившись на берегу, рыдали, ломали руки и обзывали их убийцами и извергами. Не думаю, что мы устроили бы такую истерику, если бы это был гусь. Ведь мы же спокойно отнеслись к охоте на уточек и на прелестную зеленую цаплю, - да и вообще, никто не держал от нас в секрете затею прокормиться охотой. Почему же мы рыдали и ломали руки? Неужели потому, что это был орел?

Надо признать, что, прикончив орла, наши мужчины пришли  в себя не сразу – они были слишком возбуждены этой короткой, но кровавой битвой с гордым хищником, наверняка за свою долгую жизнь сожравшим живьем не одну тысячу кротких курочек и цапель. И все-таки в его смерти от нашей руки было какое-то нарушение неписанной табели о рангах. Когда буря эмоций улеглась, было решено орла сварить и съесть – Саша с самого первого дня объявил, что мы обязаны съедать всех, кого мы подстрелили. И в подтверждение своих слов сварил и съел случайно подстреленную им ворону – никто, кроме него,  не согласился прикоснуться к ее отвратительному лиловому мясу.

Мясо орла готовы были есть все, но из этого ничего не вышло – после трех суток упорного кипячения его в котле над костром даже мелко-мелко наструганные его ломтики было невозможно разжевать. Они остались, как и в начале, тверже дерева. Бульон, правда, был вкусный. На этом, казалось бы, историю с орлом можно было считать законченной. Но два из трех встреченных мною через двадцать пять лет участника этой поездки с восторгом вспоминали, как они одним выстрелом попали в орла, летевшего высоко в небе. И это при том, что выстрел был произведен один-единственный, из ружья Андрея, из которого Саша, верный данной Марье клятве, никому не доверял стрелять.

К моменту, когда мы выпили весь котел бульона, у нас уже начал пропадать аппетит, потому что наш Шкипер, который должен был приехать за нами утром, к пяти часам еще не появился. Женщины, как более беспокойные, начали уже высказываться в том смысле, что, мол, не пора ли готовиться к зимовке на случай, если он забыл, куда за нами ехать. Мужчины хмуро отмалчивались, но было заметно, что и у них на душе тоже неспокойно. В начале шестого невдалеке застрекотал мотор, и  из дальних зарослей появилась «Настя», на радостях показавшаяся нам Василисой Прекрасной.

Обратная дорога, естественно, была гораздо дольше, - ведь приходилось плыть против течения. Чтобы не скучать по пути, наш любвеобильный Шкипер прихватил с собой друга, хриплого мужика с  обветренным лицом, который представился, как инспектор по надзору за рыбной ловлей и которого Шкипер называл Рыбнадзором. Не задействованный управлением моторки, он успел накачаться еще по дороге к нам, а может, и гораздо раньше, так что к моменту прибытия в нашу бухточку был уже  изрядно бухой.

Как только моторка двинулась в сторону Астрахани, выяснилось, что у Рыбнадзора, как и у Шкипера, тоже были фантазии, связанные с татарами, только скорее гражданские, чем эротические. «Ты в тюрьме сидел?» - спрашивал он каждого из нас, но, как оказалось, и вопрос был риторический. Целью его был рассказ о себе:

«А я сидел, - отзывался Рыбнадзор, независимо от полученного ответа.  - Восемнадцать месяцев мне дали, у меня семейная драма была. Ты семейную драму знаешь?»

Никто из нас семейной драмы не знал, и Рыбнадзор шел дальше – семейная драма была у него только запевом:

«Сидел там со мной один, Ренат-татарин…, е-мое. Четверо их было, Ренат-татарин, Змей едучий и еще два кореша, забыл как звали …  Женщину-красавицу, инкассатора, е-мое, они убили, два миллиона триста тысяч взяли, и получили десятку и пять по рогам …».

До Астрахани мы так и не доехали, а остановились в нескольких километрах от города ночевать на дебаркадере - так называлась плавучая пристань с маленьким домиком в центре, где Шкипер служил ночным смотрителем. Он охотно согласился за небольшую доплату предоставить нам ночлег в домике, и мы начали раскладывать свои спальные мешки в небольшой комнатке, торжественно названной им «зал ожидания». Все мы очень устали и мечтали поскорей уснуть, чтобы не проспать свой ранний рейс в Москву.

Но эта мечта так и не сбылась. Сначала загрохотал мотором «Насти» Шкипер, отправляясь вместе с Рыбнадзором покупать водку на заработанные у нас деньги.  Не успели они отбыть, как по трапу дебаркадера затопали  громкие шаги и громкий женский голос, очень похожий на голос Шкипера выкрикнул:

«Митрий,  где картошка? Картошку привезли?»