Моя ходячая (не)приятность

Черт, ну почему же мне трудно различить даже дорогу? Почему перед глазами все расплывается и что-то горячее скатывается по щеке?

У входа в отель я в последний раз оборачиваюсь, смахиваю слезы и… вижу пустую дорогу. Никого. Ни души.

38

В самолете смотрю на проплывающие мимо облака. Какие же они красивые… так и хотелось бы раствориться в них, стать единым целым и просто плыть по небу… плыть и плыть… плыть и плыть…

Последние дни в Риме мне сложно вспомнить. Как я их провела, что делала, что видела и о чем думала… Вернее, думала о Дане… А где была? Вопрос. Без ответа.

Эти дни были словно в тумане. Я куда-то шла, кого-то слушала, что-то смотрела и снова куда-то шла. Возвращалась в номер к семи и к восьми бежала в тот ресторанчик, в надежде, что Дан появится. А после, в номере, стояла под холодным душем и смотрела в стену, позволяя слезам катится вниз.

Сегодня, до самой посадки, я, как героиня какого-то дурацкого романа, ждала и надеялась, что он вот-вот появится… Не появился…

— Козел, — выдыхаю я, смахивая слезу со щеки и неожиданно для самой себя прыскаю от смеха.

В жизни все повторяется дважды… Еще недавно я летела в Рим и бормотала себе под нос оскорбления в адрес бывшего Дани… Сейчас я лечу обратно, домой и… бормочу себе под нос оскорбления, о, вы не поверите, в адрес бывшего Дани. Другого Дани, естественно.

Смешно же… Я просто везунчик по жизни! Счастливая обладательница двух Даней в списке бывших парней. И оба меня бросили…

Закрываю ладонью глаза и снова выдыхаю.

Что же я за ходячая неприятность-то такая? Почему кому-то шоколадки, а мне шишки, да ссадины?

С такими мыслями и провожу остаток полета. Посадка жесткая, самолет несколько раз потряхивает, пока он окончательно не садится. В этот раз я относительно быстро прохожу регистрацию по прибытию и сразу же нахожу свой чемодан на транспортерной ленте. Мрачно хмыкаю, понимая, что не может быть все так гладко. Интересно, за каким поворотом мне судьба уготовила новую подножку, чтобы от души посмеяться с того, как я прочерчу носом землю?

Выхожу из здания аэропорта. Фигово, что утопила телефон — даже родным теперь не позвонишь, чтобы ждали…

Волоча за собой чемодан, иду к стоянке такси. Немного поторговавшись, усаживаюсь на заднее сидение автомобиля и закрываю глаза. Почему после полета так хочется спать? Или то стресс дает о себе знать? Скорее всего, два в одном. Стресс и полет. Полет и стресс.

Чертов Даня-2… После такого мне уж точно никакой любви не захочется… Зато есть непреодолимое желание выкопать себе землянку где-нибудь в тайге и жить вдали от общества. Не любить больше… Не страдать… Не чувствовать ничего…

Это ли не счастье?

У подъезда такси плавно притормаживает. Расплачиваюсь с водителем и выхожу на улицу…

Застываю, глядя на мужчину, стоящего у подъезда…

— Я тебя тут час жду уже, — улыбается Дан, но как-то нервно. — И пока ты не начала меня лупить сумочкой по голове… Прости, слышишь? Прости засранца, за то, что исчез, ничего толком не объяснив!

Эмоции сменяются одна за другой. Сначала я безумно рада его видеть. Потом готова разорвать своими же руками на кучу-кучу мелких Данек, чтобы уже никто не собрал и не сшил воедино. После злость, вперемешку с обидой накрывает меня, и я все же бросаюсь к нему, угрожающе замахиваясь сумочкой.

— Простить, говоришь, засранца? — выдыхаю. Первый удар смазанный и приходится по плечу. Но мы ведь только начинаем, правда? — И за что тебя простить, козел? За то, что я тебя ждала? За то, что в том ресторане на меня смотрели, как на чокнутую? За то, что слышала за спиной едкие смешки Насти и Дани? Или за то, что ты, сволочь, мне грохнул сердце об пол? За что?

— Тихо ты, успокойся! — хохоча отвечает Дан, уворачиваясь от еще пары ударов. — Я все объясню! И это совсем не то, что ты подумала! Да, мне жаль, что так вышло, но… Черт, давай зайдем в дом и не будем радовать твоих соседей?

— Я хочу порадовать только одного человека на этой земле… — мрачно протягиваю я. — Патологоанатома…

Снова замахиваюсь, но Дан оказывается быстрее и, схватив меня за запястья, притягивает к себе. Хочется двинуть лбом по его наглой и ухмыляющейся роже, но я… Я понимаю, что не могу. Все события прошедших дней накатывают на меня, словно снежная лавина и накрывают с головой. Что-то бессвязно шепчу, всхлипывая и утыкаюсь носом в его грудь.

Теряю счет времени. Даже сложно сказать, сколько мы так стоим. Я — ревущая у него на груди и Дан, гладящий меня по волосам.

Наконец успокаиваюсь и немного отстраняюсь.

— Где ты был, черт тебя дери? — спрашиваю я. — Где тебя святые ёжики носили?

— Мой компаньон разбился в ДТП. Пришлось решать все вопросы и на некоторое время взвалить все дела на себя. Дневал и ночевал на работе, малыш, — говорит он тихо.

— Мне Настя сказала, что видела, как ты сдавал ключи и очень мило трепался с администраторшей. На это время нашел же… А подняться в номер и найти записку — не нашел… Козел ты!