Моя "крыша" – Кремль (СИ)

Помощник главы государства, открыв тисненую, с гербом папку, ровным голосом прочел "закрытый" указ президента страны о награждении группы офицеров, "сотрудников российских спецслужб", отличившихся в ходе проведения на территории Чеченской Республики "специальной операции", высокими государственными наградами (даже в этом "закрытом" указе нет ни словечка о том, что "офицеры" эти являются также сотрудниками "группы 4", и точно так же не приводится никаких деталей "спецоперации", в которой довелось поучаствовать этим людям).

Только сейчас Андрей обратил внимание на одно довольно странное обстоятельство: у мужчины, ассистирующего Верховному, при себе имелось только три комплекта наград, а не четыре, как того следовало ожидать.

Глава государства начал награждение с младших по возрасту и званию сотрудников, для каждого из которых он находил какие то важные, иногда исполненные легким юмором, иногда – как могло бы показаться – хранящие некий внутренний подтекст слова. Что то в таком роде президент сказал и стоящему рядом с Бушминым Подомацкому, перед тем как вручить тому орден Мужества.

Собственно, на Леше Подомацком – по прозвищу Леший – раздача государственных наград закончилась.

Бушмин, не зная, что и думать, глядел прямо перед собой.

Он не видел – вот так, воочию – этого человека год или чуть поболее. И только сейчас, стоя лицом к лицу с Верховным, понял, насколько тот изменился содержательно, насколько прибавилось глубины, энергии и объема. А также, как ни странно, личного человеческого обаяния – чуточку, как показалось, холодноватого обаяния; но ведь власть и не обязана быть теплой, белой и пушистой.

Андрей, уловив вопрос в глазах стоящего напротив человека, тут же представился.

– Здравствуйте, Андрей Михайлович, – знакомо улыбнувшись краешком губ, сказал президент.

– Здравия желаю, товарищ Верховный.

– Удивлены таким поворотом?

– Эммм…

– Признаться, мы попали с вами в затруднительное положение. – Верховный, словно призывая остальных в свидетели, оглянулся на стоящих чуть сбоку и позади Мерлона и Шувалова. – Безусловно, вы заслужили самую высокую награду. Мы могли бы вам присвоить высокое звание Героя, но…

– Но у вас, Бушмин, уже имеется "звездочка", – подсказал Мерлон. – А мы, как известно, решили отказаться от бытовавшей в минувшую эпоху практики вручать кому либо повторно столь высокую награду, плодя тем самым "дважды" и даже "трижды" Героев.

– Может, присвоим Андрею Михайловичу очередное воинское звание? – задумчиво произнес Верховный.

– Можно и присвоить, – подал реплику тот же Мерлон. – Но не сейчас, когда у Кондора действующий контракт. Вы ведь в курсе, товарищ Верховный, что мы исключительно в интересах дела вынуждены искусственно сдерживать карьерный рост наших сотрудников. Вот Сергей Юрьевич, к примеру, – он кивнул в сторону Шувалова, – на генеральской должности сидит и давно, как говорится, свои "звездочки" заслужил… Вот когда Андрей Михайлович, отработав свой "контракт", уйдет на теплое местечко в "Рособоронэкспорт", тогда, вдогонку, и произведем с вашего позволения в "полковники".

– Ну что ж, это разумное замечание.

Верховный вновь испытующе посмотрел на Бушмина, чей мундир и вправду собрал богатую коллекцию отечественных наград, преимущественно боевых орденов и медалей.

– Чем же мне вам наградить, подполковник? Кроме денежного вознаграждения – этот вопрос, естественно, уже решен? У вас есть какие нибудь пожелания?

– Так точно, товарищ Верховный.

– Какое именно? – несколько удивленно приподняв брови, спросил тот.

– Я хотел бы получить ваш автограф… Вот, товарищ Главком!

Бушмин извлек из внутреннего кармана заготовленную им загодя "бумагу", развернул ее и передал явно заинтересованному таким неожиданным поворотом президенту.

– Поставьте, пожалуйста, свою подпись под моим рапортом об увольнении.

* * *

– Чушь несусветная! – пробормотал Бушмин, и тут же, как будто кто то воткнул вилку в электросеть, "включился". – Эй, кто там шебуршится? Есть тут кто нибудь?

– Это я… Подомацкий! – Сказав это, Леший встряхнул его за плечо. – Просыпайся, командир, дело есть!

– Леший, ты, что ли? – посмотрев на него мутным после сна взглядом, произнес Бушмин. – А где это мы находимся?

– Как это – где?! Не узнаешь собственной служебной квартиры в Балашихе? На, держи. – Он передал Бушмину пару синеньких пилюль и стакан сока, чтобы запить тонизирующие таблетки, которые они промеж собой обычно называли "кремлевские". – Выпей вот, сразу полегчает.

Андрей послушно проглотил пилюли, после чего спросил:

– А как я вообще здесь оказался?

– Мы с Шуваловым за тобой в "учебку" ездили. – Андрей прошел в ванную, и теперь они разговаривали через приоткрытую дверь. – Около шести утра это было. Ну а сейчас уже шесть вечера почти.

– И что? Как я вам показался?