Моя любимая заноза

– Мне бы расчет получить, Татьяна Аристарховна. – Она говорила тихо, стараясь замаскировать слезы в голосе. И что она за человек? Разводилась с мужем так хоть бы слезинку проронила, а теперь готова разреветься как отличница из-а четверки. Видимо, не зря мама называет ее девочка-чумичка. Аля не знала кто такая чумичка, как не знала этого и ее мама Маргарита Афанасьевна, но обе свято верили, что дочке словечко подходит как сшитое у хорошей портнихи платье. Она даже не обижалась, соглашаясь с доводами мамы.

– Успеется с расчетом, куда тебе спешить? На работу все равно теперь не устроиться до января.

Татьяна Аристарховна не была злой или беспардонной. Она любила свою работу и искренне переживала за каждого, кто хоть как-то касался ее лично, либо косвенно. Наверное, именно поэтому она иногда говорила то, что думала, а не то, чего от нее хотели бы услышать.

Чтобы как-то сгладить неловкость главбух принялась хлопотать над чаем. Она отвернулась всего на минуту, бросила в чашки пакетики с фруктовым чаем, залила кипятком и наполнила вазочку шоколадными конфетами. Сама она больше уважала карамельки, но гостей встречала исключительно шоколадом.

Натянув на лицо самую доброжелательную улыбку, обернулась к своей гостье и едва не выронила поднос с чашками из рук. Она сразу поняла, что у бедняжки Али Куликовой случился инсульт на нервной почве. Татьяна Аристарховна помнила такую же скорченную рожу своего мужа: искривленный рот, расширенные глаза и сморщенный, похожий на сухофрукт, нос. И знай она тогда столько же, сколько знает сейчас, глядишь и муж выкарабкался бы быстрее.

И быстрее ушел от нее к другой женщине, едва поднявшись на ноги…

Отставив бесполезный поднос в сторону Татьяна Аристарховна сохраняла ледяное спокойствие. Первым делом она вызвала «скорую», а уже потом начала необходимый комплекс мер.

Где-то в глубине души женщина малодушно порадовалась произошедшему, ведь ей снова было о ком заботиться.

Придвинув стул, она уселась лицом к лицу с Алей наскоро воскресив в памяти комплекс необходимых мер.

– Так, хорошая моя, скажи, как тебя зовут? Сколько тебе годиков?

Самые простые вопросы, но даже на них пострадавшие от недуга не всегда в состоянии ответить, однако это было необходимо сделать до приезда медиков.

Аля от неожиданности передумала плакать. Тем более ей снова не удалось переступить через бетонные блоки, установленные однажды папой. Плакать очень хотелось, тем более теперь, когда она благополучно сошла с ума. В голове что-то щелкнуло и пазл сложился в единую картинку. Не могло столько свалиться на одного человека сразу. Она точно свихнулась и придумала себе все неприятности, окружившие ее острым частоколом. Была лишь одна загвоздка – с ума сходят по одиночке. Почему же Татьяна Аристарховна, женщина великая и мудрая, ведет себя так будто тоже тронулась?

– Не нужна мне «скорая», Татьяна Аристарховна. – Надя оттолкнулась на стуле, увеличивая дистанцию. – Да и не так уж сильно я переживаю. Сейчас поеду домой, выпью валерьянки и спать лягу.

– Какая валерьянка в твоем состоянии? – главбух придвинулась к ней почти вплотную. – А ну, быстро говори, как тебя зовут!

Нет, не Аля сумасшедшая, а все вокруг нее настоящие психи. Вон как у душки Татьяны Аристарховны вздулись вены на висках, того и гляди с кулаками набросится. А много ли Але надо? После первого же удара ее ждет глубокий нокаут. Значит, придется играть по чужим правилам.

– Меня зовут Алевтина Куликова, – послушно выговаривала она, точно первоклашка на линейке.

– Сколько тебе лет, Алевтина? – не унималась главбух. – Покажешь мне на пальчиках?

Аля смотрела на Татьяну Аристарховну и видела перед собой не большую и добрую женщину, а фашиста в черном форменном кителе. Тетка скалилась садистской улыбкой, и Аля едва сдержалась, чтобы не плюнуть ей в лицо, как поступают в героических фильмах загнанные в угол солдаты. Себя она уже почти ощутила партизанкой на допросе и ей никак нельзя было раскрывать планы своего полка. Но фрицы знали секреты ведения переговоров, и бедная девушка сдалась.

– Мне двадцать девять лет. – От страха Аля начала заикаться. – А пальцев всего десять.

– Ой, как все плохо-то, – закудахтала наседкой главбух. – Вон и язык уже заплетается. Где носит эту треклятую «скорую»?

– Татьяна Аристарховна, я домой хочу, – жалобно провыла Аля. – За расчетом завтра приду. Обещаю.

– Вот ведь чего удумала! – женщина всплеснула пухлыми ладошками. – Домой она собралась. Да мы ту скоро все замекаем и забекаем с таким руководством. Ты теперь вообще можешь с него компенсацию вытрясти, как за производственную травму. А давай мы с тобой посмеемся, Алечка? – резко сменив тон с требовательного на дружелюбный, предложила она.

Аля толкнула стул, но тот уперся в стену. Офицера сменила на посту разрисованная физиономия Джокера из фильмов о супергероях. Джокер протянул к Але руки и принялся ее щекотать, приказывая улыбаться.