Моя мама уехала любить балет

На последующих уроках мой, надеюсь, еще друг заходил в класс последним и уходил первым. Я не успевала ничего ему сказать и вскоре потеряла всякую надежду. Но на уроке французского неожиданно в мои руки прилетала удача. Учительница нарушила нашу привычную шахматную систему и сама выбрала пары для общения. Моим напарником стал Ибрагим. Он улыбнулся мне, я — ему.

— Спасибо за помощь на математике, — сказала я по-французски.

— Но ты ей не воспользовалась, — ответил Ибрагим.

Его французский был весьма неплох. И тут я вспомнила, как в музыкальной школе мы исполняли любимый нашим сердцам французский шансон. Это было будто сто лет назад. Школу Ибрагим бросил.

Я ничего не ответила и решила обратиться к теме урока.

— Расскажи мне о своей любимой книге, — тихо произнесла я и посмотрела Ибрагиму в глаза.

Мне хотелось найти в них моего старого друга, но у него на сердце слишком много ран, чтобы быть таким же наивным и беспечным как раньше.

— «Повелитель мух», — сухо ответил Ибрагим.

Я удивлённо посмотрела на него. В прошлом году меня почему-то посетила мысль, что я стала очень умная и книги для детей мне уже не подходят. И перешла на литературу посерьёзнее. Начала читать произведения для старшеклассников и даже не заметила, как застряла в паутине из грустных, тяжёлых книг, которую не смогла разорвать. Именно тогда дала о себе знать впервые моя дыра. Оказалось, что в мире с чем-то прекрасным соседствует столько жестокости и несправедливости. И тогда в мои руки попала она. «Повелитель мух». После ее прочтения я решила, что пора возвращаться к наивным книгам о вампирах, приключениям Пеппи Длинныйчулок, рассказам Крапивина и моей ненаглядной Ассоль, ждущей своего Артура. У меня ещё будет достаточно времени в будущем для погружения в бездну правдивой литературы.

— Почему именно эта книга? — спросила я.

Мне стало интересно: это просто позерство или искренний ответ.

— Она честная, — ответил Ибрагим и слегка улыбнулся.

Это было сказано, как вызов. В этот миг мне захотелось обнять Ибрагима, я чувствую, как велика его дыра в душе. А вдруг и моя дыра скоро увеличится? Сможет ли мой сегодняшний поход в кино ее уменьшить?

— А твоя любимая книга? Когда-то это были «Алые паруса», правильно? — спросил Ибрагим.

Он помнил, как это мило. Почему мне не хватает смелости заговорить с ним о другом? Как твои отношения с родителями? Ты больше не ходишь в воспоминаниум? Как ты себя чувствуешь?

— Верно, «Алые паруса», — тихо ответила я.

— Чем же она тебе нравится? — спросил Ибрагим.

— Она добрая. Нам всем иногда так не хватает доброты.

Ибрагим ничего не ответил. На этот наш разговор и закончился. Пока другие щебетали по-французски, я задумалась о своём прошлом, а мой друг грустно смотрел в окно. О чем он думает? Как не хочет возвращаться сегодня домой? Интересно, в будущем ученые научатся читать мысли окружающих? Это будет намного хуже воспоминаниумов. Такие возможности доведут человечество до сумасшествия. Поэтому я так и не узнала, чему посвящены мысли Ибрагима.

Наконец-то уроки закончились, я с подругами вышла из школы.

— Пойдем посидим в кафе? Поболтаем, закажем пирожное? — предложила Вика.

— Не могу, но спасибо. Папа нанял репетитора по математике. Надо подтянуть свои знания, если планирую поступать в медицинский.

— Успехов тебе, дорогая. У тебя все получится, если ты сама этого захочешь. До завтра, — хором сказали сестрички, обняли меня и направились к своему дому.

Я впервые соврала им. Это оказалось очень больно. У меня появилась тайна. А выдержу ли таскать ее в одиночестве?

Я двинулась в сторону парка, прошла его насквозь и дошла до маленькой улицы. Ее заполнили старые полуживые дома и тишина, будто здесь уже несколько веков ничего не происходило. В конце улицы стоят воспоминаниум. В милом розовом здании с разрушенной крышей. Я глубоко вздохнула и вошла внутрь. Меня встретили серые стены, серая мебель и серый администратор. Ему бы почаще бывать на солнце.

— Добрый день, — почти шепотом произнес администратор.

Мне кажется, добрых дней в его жизни давно не было.

— Добрый, — тоже тихо ответила я.

Моя решимость становилась все меньше.

— Вы определились с датой? — администратор даже не смотрел на меня, а что-то быстро печатал в телефоне.

Я кивнула и назвала день, когда мне исполнилось три месяца. Мне нужно вернуться к истокам.

— Сколько часов вам необходимо? — администратор перешёл на бубнеж.

— Один час, пожалуйста.

Мне должно хватить часа. А ведь люди сидят здесь круглыми сутками и следят за своей прошлой жизнью. Ни в одном месте в мире я не чувствовала себя такой несчастной. Даже в кабинете у стоматолога.

— Заполните документы, — администратор протянул мне кипу бумаг.

«… Кинотеатр не несёт ответственности. Я в здравом уме. Подтверждаю, что несовершеннолетняя…». Впервые я заполняла что-то важное без папиной помощи. Как тут не почувствовать себя взрослой? Но именно в этот момент мне захотелось, чтобы папа был рядом. Чтобы он злобно посмотрел на этого администратора, пожелал им скорейшего закрытия и увел бы меня домой есть суп с фрикадельками. Но я одна. И это было мое решение.