Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

– Что значит «быстро», Руслан?.. Я мог вообще тебе не говорить, где она. Надеялся, что ты оценишь, но как вижу напрасно… Блядь… Мне не двенадцать лет, не надо так со мной разговаривать… А мне нужно было оставить её одну в таком состоянии? Не делай меня крайним… Хм, может, стоит порадоваться, что она сбежала со мной, а не одна ночью из посёлка на загородном тракте?

– Всё хорошо? – спрашиваю, когда всё стихает и я покидаю своё убежище.

Осознание, что папа может приехать сюда и силой отвезти обратно под замок, пугает до коликов животе.

– Лучше не бывает, – заверяет Мирон, даже носа не повернув в мою сторону.

Проходит к кухонному гарнитуру и открывает навесной шкафчик, заслоняя дверцей лицо.

Задеваю взглядом косые мышцы на плоском животе и небольшой участок ушиба, который крайне меня беспокоит. Вообще, в мире нет ни единой детали, которая касалась бы жизни Громова, и была бы мне безразличной.

Ни одной. Клянусь.

Я даже слепки его детских ручек и ножек рассматривала как что-то великое. Я – его главный фанат, а он – мой. Я знаю.

– Спокойной ночи, – проговариваю отчётливо.

– Спокойной ночи.

Прохожу в небольшую спальню и незамедлительно откидываю покрывало с кровати. Чувствую себя не вполне уютно, но укладываюсь на спину и утепляюсь с помощью одеяла.

Надо как-то отвлекаться. Резко поворачиваю голову и упираюсь носом в мягкую подушку.

Вдохнув аромат знакомой туалетной воды, во-первых, понимаю, что он здесь спал. Может быть, вчера или до этого…

Во-вторых, до меня доходит, что я окончательно и бесповоротно пропала. Я люблю его… и одной мне с этой любовью, увы, не справиться.

В этом доме столько же этажей, сколько мне лет – девятнадцать. И ровно столько лет я люблю одного-единственного человека на земле. Ничего не могу с собой поделать.

И никто не сможет.

Снова тычусь носом в подушку. Дышу его запахом, как ненормальная… Пока с губ не слетает протяжный стон.

Грудь становится тяжелее и будто бы больше, между ног чувствуется начинающийся зуд, который непременно хочется потрогать и потереть. Тяну руку к трусам, но тут же отдёргиваю…

Чёрт…

Прикрываю глаза. Наркотики, мастурбация… Что дальше, Карамелина?..

Небинарной личностью себя объявишь?..

Резко поднимаюсь и опрокидываю ноги на пол. Прикладываю ладони к горящим щекам, пульс частит. Периодически сверлю взглядом плотно прикрытую дверь.

Злость поднимается во мне волнами…

Снова мне самой к нему идти?.. Своим выпадом с телефоном и предложенным звонком Демидову, Мирон ведь мне многое сказал.

Главное – он принимает любой мой выбор. И всегда готов помочь, даже если я выбираю не его.

Горько усмехаюсь. Разве я могу выбрать кого-то другого?..

Я люблю только его. Я восхищаюсь только им. Я хочу, черт возьми, только его…

Сейчас осознаю, насколько глупой была идея прийти к нему в спальню абсолютно голой. Потому,. как жарко мы целовались в его машине или там, в деревне, теперь понимаю, что секс – это необязательно обнажённость. Количество одежды вообще роли не играет.

Почувствовав смятение, встаю с кровати. И начинаю ходить из угла в угол. В обычные дни это всегда помогало справиться со стрессом.

В голове кавардак. А в сердце боль…

Адская, едкая, жгучая… Смертельная…

Нет...

Я так не могу. Не смогу...

Подлетаю к двери и резко её отворяю, на пороге сталкиваясь с твёрдым телом. Мир вокруг миллионами факелов загорается.

Всхлипываю, когда Мирон меня обнимает, и начинаю шептать, как безумная:

– Я люблю тебя. Я так тебя люблю, Мир.

Крепко-крепко шею обнимаю.

– Я тебя тоже… Люблю, – хрипит он, зарываясь в моих влажных волосах.

– Как себя? – спрашиваю, отчаянно замирая.

– Как не в себя…

– Как не в себя?.. Это что значит?.. – отклоняюсь и заглядываю в его лицо.

От его рук на пояснице мурашки волнами расходятся. Сжимает сильно, словно боится, что растворюсь и исчезну. А я растворяюсь. В нём, в запахе туалетной воды и в том, насколько приятна его кожа на ощупь.

– Это значит пиздец как. Измаялся весь. Думал, сдохну позавчера.

– Прости, – качаю головой и морщусь. – Ты ведь знаешь какая я дурочка, Мир? Всё время хочу как лучше, а получается…

– Нормально всё у тебя получается, – вздыхает успокаиваясь Мирон, но в глазах что-то тухнет.

Живое, настоящее.

Нахмуриваюсь и вспыхиваю от озарения… Он ведь подумал, что я и Лёва…

Боже.

– Мы реально два сапога пара, Громов, – горько смеюсь.

– Почему это?

– Ты что, подумал… что я и Демидов? – округляю глаза. – С ума сошёл?

Плечи под моими пальцами напрягаются.

– А что я должен был подумать? – мрачно выговаривает он.