Моя навсегда

Деньги, что выплатили при увольнении, быстро таяли, как она ни старалась экономить и растягивать. Из хорошей двухкомнатной квартиры, которую еще до свадьбы снял Миша, пришлось переехать в крохотный убогий домик на отшибе. Под конец и вовсе жили впроголодь. Хорошо хоть Ромка в садике питался. Спасалась Ольга лишь тем, что приносила мать. Но часто тайком от отца тоже не наносишь. А отец, с которым она и до того едва общалась, заявил, что знать ее больше не желает. Нет у него больше дочери.

Матери приходилось изворачиваться, лгать, чтобы принести Ольге и внуку немного еды и денег.

«Потерпи немного, скоро пойдут овощи, клубника, на рынке торговать будем», — успокаивала мать доведенную до отчаяния Олю. Еще и Пашка ушел в армию.

Ольга тоже подумывала об отъезде. Что ей тут? Ведь ничего хорошего. Не люди, а звери, подчас казалось ей. Но куда, как ехать без денег и с пятилетним ребенком на руках? Здесь он хоть в садик ходит. Да и мать мало-мальски помогает. И в то же время она понимала, что долго так длиться не может.

Тогда Ольга и отправилась на комбинат. Хотела обратиться к Стрелецкой, с которой больше ни разу не общалась, да и виделась за все время лишь мельком пару раз. Ольга знала, что та ее обязательно унизит, как сделала когда-то, но готова была вытерпеть. Что угодно вытерпеть. Гордость для нее стала теперь непозволительной роскошью.

Так что пусть унижает, оскорбляет, плюет в душу, но она ее выслушает. В конце концов, Ромочка — родной внук Маргариты Сергеевны. И прежде она ни разу ни о чем ее не просила. Если не поверит словам — то пусть сама на него посмотрит и сразу все поймет. Да и просить ведь Ольга собиралась не милостыню, а работу. Любую причем. Хотя в душе втайне надеялась, что узнав про внука, она расскажет потом и Роману…

Но на проходной ее огорошили: уже недели две как директором комбината стал Потапов Павел Викторович. Ну а Маргарита Сергеевна вообще уехала из города.

***

Первое время в бухгалтерии было, конечно, нелегко. Совсем другая работа, да и в коллективе приняли ее прохладно. Разве что Зинаида Георгиевна, главбух, отнеслась к ней сразу по-доброму. На ляпы в отчетах указывала без раздражения, объясняла, учила. Помогла освоить программу. Ольга старалась. Там, где чего-то не понимала, брала усердием. И как раз это главбух и оценила. Правда, то, что Зинаида Георгиевна так Ольге благоволила, как раз и настраивало остальных против нее.

А уж когда она сделала ее своим замом всего после полутора лет работы, народному возмущению не было предела.

Ольге выделили свой кабинет, маленький, тесный, холодный. Но зато отдельный. В бухгалтерии они друг у друга на голове сидели, а про Олю тетки и вовсе шептались: сидит за шкафом как таракан.

Мужичок из отдела материально-технического снабжения принес ей радиатор, а заодно подогнал чайник. Так что вопрос с холодом решился. Уют она сама навела — принесла из дома цветок в глиняном горшочке и цветную фотографию Ромочки. На голую стену повесила перекидной календарь с репродукциями Ван-Гога и грамоту в рамке. Грамота, правда, к ее нынешней деятельности никакого отношения не имела — ей вручили ее на прежней работе, но так кабинет смотрелся чуть солиднее.

Внутренний телефон надрывался. Ольга услышала его противное дребезжание еще из коридора и забежала в кабинет.

— Да! — ответила она, схватив трубку.

— Ольга Николаевна, — это был Павел Викторович. — Прошу зайдите ко мне срочно.

— Что-то случилось? — беспокойно спросила она. Голос директора выдавал тревогу.

— Пока нет, но может. Жду вас у себя.

36

Когда Ольга вошла в кабинет директора, там уже собрались начальники кадрового, планово-экономического и материально-технического отделов. Все они сидели в молчаливом напряжении. Глядя на них, Ольга встревожилась еще больше.

Главбуха не было. После обеда ей стало плохо — давление подскочило. Последнее время Зинаида Георгиевна часто мучилась от гипертонии. Поэтому, собственно, Потапов и выбил новую штатную единицу — заместителя главного бухгалтера. Прежде у Ройзман никаких замов не водилось. Когда она уходила в отпуск, назначали врио* кого-нибудь из бухгалтерии и все дела. Правда, раньше она так часто и не уходила на больничный.

Павел Викторович кивком указал на ближайший свободный стул. Дождался, когда Ольга займет место и после многозначительной паузы вдруг процитировал Гоголя:

— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

Потапов в своем духе — при любых обстоятельствах пытается разрядить обстановку. Правда, сейчас знаменитая фраза ничего не разрядила, а повисла в воздухе, еще больше сгустив напряжение. Начальники как сидели в скорбном молчании, так и не пошелохнулись.

— Это не шутка? — спросила Оля.