Моя навсегда

Через какое-то время именно я оставила его, как он говорил, безо всяких причин. Он перенес это тяжелее, чем я ожидала, мой первый мальчик. Измеряя все собственным равнодушием, я не понимала, почему он уходит, стоит мне только появиться в столовой, почему называет меня стервой. Когда мы сталкивались в институтских коридорах, до сих пор делали вид, что не видим друг друга. Или, к примеру, если он разговаривал с Женей, моей подругой, и подходила я, он бледнел, разворачивался и уходил, не потрудившись даже попрощаться с собеседницей. Теперь я вдруг подумала: а что, если он при виде меня тоже чувствовал этот удар в живот и неспособность дышать? Теперь мне стало его жаль, и в этой жалости совсем не было презрения. Словно я узнала, что мы воевали на одной и той же проигранной войне.

– У него кто-нибудь есть? – спросил Дмитрий Евгеньевич.

– У кого? – переспросила я.

Дмитрий Евгеньевич насмешливо покачал головой. Конечно, он говорил о Митьке.

Я усмехнулась и кивнула.

– У него всегда кто-нибудь есть. Иногда даже по две сразу. Но вы же не об этом спрашиваете, верно?

– Верно, не об этом. Он кого-то любит?

– Он любит любовь. Кажется, так часто говорят писатели. Он любит любовь. Но Митя скорее позволяет любви любить себя. Я в жизни не видела более равнодушного к любви человека. Но это, наверное, тоже временно. Может быть, вся Митина жизнь – только до тех пор, пока не появится какая-то особенная девушка.

– Я, признаться, думал, что это вы. Особенная девушка.

– Что? – рассмеялась я. – Нет, я – нет. Я – Митин случайный попутчик, мы просто едем в одном купе на соседних полках.

– Интересный образ.

– Он придумал, – улыбнулась я, собирая в кучу фантики от шоколадок.

– Значит, между вами действительно ничего нет? – заметил он, мне показалось, с огорчением.

– Ничего нет, клянусь! – и я забавно поклялась на фантиках.

Дмитрий Евгеньевич не оценил мою браваду, нахмурился и вздохнул.

– Я, признаться, надеялся…

– На что? – изумилась я. – То есть почему?

– Я надеялся, что вы просто боитесь мне сказать или по какой-то причине стесняетесь. Вы – хорошая девушка. Большая редкость в наше время. Я не понимаю, почему он не видит этого, честно? Из вас вышла бы отличная пара. Все эти его истории – это ведь до добра не доведет…. Можно я вам признаюсь, София?

– Конечно, – согласилась я, погружаясь в какую-то холодную заморозку. После такого начала я уже не ждала ничего хорошего.

– Катя… моя бывшая жена, она ведь попросила меня съездить, познакомиться с вами. Она почему-то решила… или, вернее, просто надеялась, что это серьезно.

– Что именно – серьезно?

– Что он забыл свою Ларису и теперь просто не хочет, как бы это выразиться… ускорять события. Живет гражданским браком с хорошей девушкой. С вами, София. Катя даже сказала мне, что… нет, думаю, этого вам не стоит говорить, – остановился он.

– Чего мне не стоит говорить? – сощурилась я.

Дмитрий Евгеньевич колебался.

– Видите ли, у моего сына ведь отношения не только со мной, скажем так, осложнены. Катя от него двух слов добиться не может, когда речь идет о чем-то персональном. И чем больше он повторяет, что это не ее дело, что, в самом деле, совсем не так, тем больше Катя убеждалась, что ему есть чего скрывать.

– Скрывать – что?

– Ну, к примеру, что вы, София, может быть, вдруг беременны.

– Что? – вытаращилась на него я.

– Или что у вас вообще уже ребенок, к примеру.

– Да с чего она бы такое взяла? – опешила я.

– Да ни с чего! – воскликнул он, отшвырнув пустой стаканчик из-под воды в мусорку. – Это была просто надежда в условиях полной изоляции. Когда мальчик долго живет с девочкой, такое ведь может произойти. Думаете, она была бы против?

– Против чего? – Я продолжала тупить.

– Как – чего? Стать бабушкой. И я тоже.

– Тоже – что? Хотите стать бабушкой? – выпалила я.

Дмитрий Евгеньевич склонил голову к плечу, а затем усмехнулся:

– У меня, знаете ли, только один сын. Так что я в этом смысле буду крайне лоялен и современен во всем. Не хотите жениться – не нужно. Только, пожалуйста, держите нас с Катей внутри вашего круга. В чем Дима хорош – это в том, как держать людей на расстоянии.

– Нет, это не так, – сухо отрезала я. – Он просто не хочет, чтобы его неправильно поняли, что, определенно, все равно произошло.

– Получается, мы с Катей просто размечтались. Ну да ладно. Пойдемте.

И он протянул мне руку. Он всегда и все решал сам, куда идти, что делать, о чем говорить.

– Куда? – Я с трудом находила силы говорить.

– Поедем поедим? – улыбнулся он. Мне от его улыбки стало больно, словно мне в плечо воткнули нож. – Я не ел с утра. У нас тут в округе совсем нет нормальных ресторанов. Можно доехать до Крылатского, хотите?

– Я не голодна, спасибо, – прошептала я одними губами.

– Ах да, вы же этих ужасных шоколадок наелись. Пойдемте, я вас покормлю нормальной едой. Нельзя есть всякую гадость, так можно себе испортить желудок.