Моя навсегда

Меня кормили, поили чаем, спрашивали о свадьбе, о планах на медовый месяц, даже об учебе и об оценках в университете – это я выдержала с честью. Но когда у меня вдруг поинтересовались, нравится ли мне мое огромное кольцо на пальце, я запаниковала, покраснела и захотела сбежать. Дмитрий перехватил мой взгляд – и я осталась сидеть как пришитая.

Вся эта история со свадьбой стала для меня сплошным кошмаром. Но нашелся человек, которого эта новость сделала совершенно, безоглядно и безусловно счастливой. Этот человек – моя мама. Ей было все равно, сколько моему избраннику лет. То, что ему было за сорок, казалось, даже лучше – надежнее намерения, крепче чувства, дороже квартира.

– Какой приятный мужчина! – шипела мама мне на ухо, когда официальная церемония знакомства была совершена до последнего «па». – Выглядит на тридцать, не больше.

– Ага, конечно, – качала головой я.

– Ты не беременна, случайно? – спросила мама.

В ее голосе, к собственному удивлению, я услышала надежду. Так выглядело для нее счастье. Замужем, с ребенком, в отдельной квартире в Москве, с бриллиантом на пальце. Остальное не имело значения. На мне собирались жениться. Умница-дочка. Это ли не мечта!

Глава 20

Гора свистящих раков

Листья были мокрыми и желтыми, ветер отдирал их от ветвей и нес дальше, раскладывал по укромным углам. Темная лента Москвы-реки ловила и несла их, как кораблики. Ветер был сильный, промозглый и продувал насквозь блузку и темно-серый тренч, но я все равно не шла домой. В ушах звенел гипнотизирующий ритм музыки барабана ханг, двух барабанов ханг, если быть точной. Они играли в разных тональностях, производя шум, погружающий в нирвану. Моя нирвана была темной, как и небо. Облокотившись на перила, я следила за листьями в реке. Осень – время обострений, не так ли? Гении пишут стихи, сумасшедшие сходят с ума. Каждый сходит с ума по-своему. Любовь – то же помешательство, если рассматривать ее с медицинской точки зрения.

– Ты не замерзнешь? – услышала я и резко дернулась, испугавшись того, что пустота за моей спиной больше не пуста.

И увидела призрака в двух шагах от себя на тротуаре, ближе к дороге. Я еще слышала в наушниках музыку и подумала, что брежу. Не было никаких шансов встретиться, никакая теория вероятности не объяснит его появление на этой пустой набережной в десяти минутах ходьбы от дома его отца. Должно быть, я так и выглядела – персонаж из фильма ужасов, загнанный в подвал в три часа ночи. Мы стояли и смотрели друг на друга. И молчали.

Митька был одет просто: джинсы, свитер и ветровка. Рюкзак на плече. Сейчас рассмеется, и грозовые тучи от его серых глаз рассеются. Нет, не засмеялся, но начал первым. Как ни в чем не бывало, кивнул на мои наушники:

– Что слушаешь?

– Угадай, – ответила я, вытаскивая наушники из ушей.

Митька сощурился, раздумывая, потом сказал:

– Стинга? Или что-то новое?

– Новое, – сказала я и протянула ему один наушник.

Митька поднес его к уху, прислушался и закивал в такт ритму. Мы слушали музыку так, словно не было года, который пролег между нами Китайской стеной.

Наконец музыка стихла, и Митя вернул мне наушник. На секунду его взгляд скользнул по моей руке, по кольцу, которое я теперь надевала каждый день.

– Тоже новое, – пробормотал он, и я почувствовала в его голосе злость.

– Ты пришел, чтобы меня поздравить, что ли? – ответила я, тоже вдруг раздражаясь.

– Холодно. Ты чего без куртки, а? Чай, не май месяц. Похолодало, да? Ну-ка, – и стащил с себя ветровку, затем свитер и подал его мне.

Я стояла, не двигаясь, держа наушники на чуть вытянутой руке. Тогда он подошел и сам набросил свитер мне на плечи. Я отвернулась и долго смотрела на реку.

– Знаешь, в феврале-то ведь еще холоднее, – наконец пробормотала я внезапно осевшим голосом.

Митька прикусил губу и тоже долго смотрел на те же самые листья. Со стороны мы, наверное, смотрелись так мило, так безмятежно – гуляющая парочка, набережная, золотая осень.

– А ты изменилась, – сказал он.

– Надеюсь, в лучшую сторону. Я, знаешь, поумнела. Я ведь готовлюсь стать матерью.

Слова вырвались у меня раньше, чем я успела подумать. Странно, но Митька не удивился – ни капельки. Все-таки моя предполагаемая беременность стала бы для всех избавлением от мучительных вопросов «зачем» и «почему». Я расхохоталась. Смех вышел истеричным, под стать погоде и времени года.

– Что? – спросил Митька зло.

– У тебя сейчас такое лицо, что на тебе можно повесить табличку «Я так и знал». Ты же все всегда знаешь!

– Ты не беременна?

– Далась всем моя беременность! Разве я не стану для тебя приемной матерью, когда выйду замуж за твоего отца? Это будет как в сериалах, которые смотрит мама. Не хватает только каких-нибудь разлученных в детстве близнецов. Может быть, это мы с тобой? Брат и сестра – и не знаем об этом? А, сынок?

Я смеялась и смеялась, а потом скинула с плеч свитер и швырнула его в Митьку.

– С тобой все в порядке? Ты… ты скажи, с тобой все в порядке? – зачастил он, подходя ко мне ближе.