Моя новая маска

Трок Ангеле больше не приходилось брать чужое белье в стирку — и денег в семье хватало. Однако изредка, я все же заезжала к ним с фруктами и сладостями для детей. Пусть визит и длился не больше нескольких минут, но, похоже, наша симпатия была взаимной. Потому ко мне она и обратилась, когда ее старой знакомой понадобилась помощь.

Началось все с пирожков. Горячий бесплатный завтрак для рабочих был новинкой. Новинкой настолько шокирующей, что об этом несколько раз писали в газетах. Зато текучка в мастерских, и без того ничтожная, прекратилась полностью. Однако мастерские росли, и, поняв, что еще немного и трок Бульс просто надорвется я стала подыскивать еще одних жильцов. Так, постепенно, и рос небольшой квартал.

За десять лет переулок вдов и инвалидов очень существенно разросся и даже получил собственное имя — «Милосердие». Я старалась собирать людей, которые готовы бороться за улучшение своей жизни сами, но получалось не всегда.

Несколько раз люди, попавшие в тяжелые условия, вдруг решали, что я им что-то должна. Хорошо помню вдовца, который пропил пособие на двоих детей и выловив меня у мастерской начал клянчить деньги. На первый раз ему это спустили, я велела выделить продукты. На второй раз я просто выгнала его.

Через три дня дети вернулись в Милосердие. Старший мальчик привел с собой пятилетнюю сестру — отец оставил их под мостом и не являлся уже два дня. Детей забрали в семьи, и я доплачивала за их содержание.

Через два года после образования поселка пришлось организовать школу-трехлетку — дети были и у работниц цеха, и у новых жильцов. Минимальная грамотность им не помешает. А если кто-то проявит желание учится дальше — всегда можно оплатить учебу.

Некоторые новички были слишком стары — за таких жителей я платила небольшой пенсион на содержание. Всего в «доме престарелых» находилось сейчас восемь человек и четверых уже похоронили — все люди смертны, но за ними был хороший уход и ушли они как люди, а не как бездомные собаки — умерев под забором.

Присматривала за домом престарелых семья одноногого каменщика — он сам, крепкая жена и три их дочери. Кроме стариков, при доме жили еще три откормленных кота и ласковый дворовой пес Фунтик. На праздники Эжен посылала туда корзину сладких пирогов — многие жильцы были большими лакомками.

Разные, в общем-то, люди жили в квартале, но сейчас управлением этим всем большей частью занималась сестренка. Все же Эжен не зря столько училась, и бухгалтерию вела просто безукоризненно.

Конечно, ей помогала и я, и кёрста Жозефина, но, думаю, года через два-три, можно будет передать ей это дело полностью. Расходы мои на благотворительность были не так и велики, как можно подумать — многие, встав на ноги, охотно помогали соседям, а четыре семьи взяли с улицы детей.

Именно в поселке Милосердие закупала горячий завтрак для своих рабочих марка «Гейзер». Недавно такой же заказ получили от небольшой марки «Респект», занимающейся внутренней отделкой домов. Их скромный офис находился неподалеку от Милосердия, и совладельцы решили, что такой бонус поможет им привлечь лучших мастеров. Меня радовало, что кто-то решил улучшить положение своих рабочих.

Появились молочная лавка, бакалейная, мясная и лавка, торгующая овощами и зеленью — в них охотно обращались и мои мастерицы, и жители квартала. Появилась даже маленькая мастерская, где шили очень дешевые игрушки. И хозяйка мастерской была не я!

Там же жил безногий сапожник, папаша Шорт, который недавно женился на вдове с мальчишками-близнецами. Калек было много, но почти все научились какому-то делу и зарабатывали на жизнь сами.

Был построен достаточно большой и теплый дом, куда за очень умеренную плату работающие матери отводили детей. Хозяйкой этого детского сада была бездетная пожилая вдова Катиш, которую брат просто выгнал на улицу после того, как уговорил ее продать свое жилье. Айлюс ему судья, а прочтенная трок, выслушав мою идею, с большим энтузиазмом занялась делом.

С помощью четырех девочек-подростков вдова справлялась отлично. Я оплачивала дрова для отопления и, частично, еду. Остальное тетушка Катиш зарабатывала сама и даже откладывала своим помощницам на приданое.

Конечно, не все мастерские окупали себя. Некоторые находились на ежемесячной дотации. Но у всех, кто жил в этом «поселке» было нечто общее — это были порядочные трудолюбивые люди, попавшие в тяжелые обстоятельства, халявщиков и лентяев я не терпела.

В общем и целом в квартале текла самая обычная жизнь, с обычными семейными заботами, с ссорами и примирениями соседей, с взаимной помощью и поддержкой.

Разумеется, после замужества я и не собиралась продавать свою торговую марку. Марселю в голову бы не пришло запретить мне заниматься делами! Единственное, на чем он настоял — управляющий, которого взяли на время моей беременности. Надо сказать, что он так и остался работать — мне хотелось самой видеть, как растут дети, а трок Сонтер оказался прекрасным помощником.