Моя опасная леди

— Отсутствие новостей нужно воспринимать как хорошую новость, — философски заметила я. — А что у нас сегодня по плану?

Лера убрала лейку в шкаф и заглянула в свой блокнот:

— Пока ничего, — снова повторила она.

— Как это? — удивилась я.

— А вот так, — пожала плечами Лера. — Ждем Галину Сергеевну и ее указаний. Она обещала в выходные окончательно доработать вашу речь, предваряющую появление наездницы Лены.

— Ах, да-да, — вспомнила я. — О том, что наступает год Лошади, что эти благородные животные с древних времен сопутствуют человеку…

— Вот именно. — Наша помощница режиссера была сегодня какой-то отстраненной, словно выполняла свои обязанности автоматически, а сама пребывала где-то в иных сферах.

— Лерочка, — участливо спросила я ее, — что-то случилось?

— Пока нет, но скоро случится… Сессия у меня на носу.

— А, — облегченно перевела я дух, радуясь столь незначительной причине Лериной легкой невменяемости. — Может быть, тебе отпуск нужен?

— Не нужен, ничего сложного меня не ждет, половину зачетов и экзаменов мне проставят автоматом.

— А что же ты тогда волнуешься? — поинтересовалась я.

— А это так заметно? — переспросила она. Я неопределенно покрутила рукой, и Лера пояснила: — Это я просто по привычке.

— Доброе утро, девочки! Как вам мой новый цвет?

В комнате появилась Галина Сергеевна, распространяя вокруг себя аромат хорошей парикмахерской. Ее короткие, идеально уложенные волосы переливались всеми оттенками рыжего: от светлого янтаря до красной меди. Женщина с достоинством повернулась, давая нам с Лерой возможность рассмотреть ее голову со всех сторон.

— Восторг! — совершенно искренне выдохнула Лера. — Вы очень смелая женщина, Галина Сергеевна!

— Великолепно, — согласилась я. — Вам очень идет.

— Это называется колорирование, — сочла своим долгом просветить нас Галина Сергеевна. — И стоит это удовольствие столько, что только обещанная премия подвигла меня на сие расточительное безумство.

— Оно того стоит, — почти в один голос подтвердили мы с Лерой.

Тоже, что ли, к Новому году перекраситься? Мысль показалась мне довольно интересной, но от ее обдумывания меня отвлек Валерий.

— Желаю здравствовать труженицам и соратницам, — отвесил он поклон, заходя в комнату, потом повернулся ко мне: — Ирина, пойдем пошушукаемся.

Мои дамы, как по команде, перестали обсуждать новости парикмахерской моды и вопросительно уставились на меня. Я сделала рукой успокаивающий жест, что, дескать, потом все расскажу, и выпорхнула в коридор следом за Гурьевым.

— Не томи, Пинкертон, выкладывай, — набросилась я на него, как только мы оказались вне досягаемости чужих ушей.

— Выкладываю. Твоя гадалка является одноклассницей директора ипподрома, и их связывает давнее романтическое чувство, которое браком не закончилось из-за какой-то давней истории, но, как говорят, не угасло до сих пор.

— И все? — несколько разочаровалась я.

— Почти. Эта дамочка какая-то чересчур закрытая, да и времени у меня было не так уж и много. Но твоя версия насчет ее пока кажется мне довольно правдоподобной. Ты с ней когда встречаешься?

— Завтра в четыре. Будем снимать сеанс гадания. А что?

— Попробуй раскрутить ее на откровенный разговор, у тебя это хорошо получается. Может быть, она случайно о чем-нибудь проговорится.

— Попробую, — с сомнением пожала я плечами. — Но мне кажется, что ничего не выйдет из этой затеи, хотя…

Тут мне в голову неожиданно пришла довольно интересная идея, а заодно я вспомнила, что хотела рассказать Валерке о вчерашних событиях на ипподроме.

— Гурьев, а ты в курсе, что кузнеца убили? — бухнула я без всяких предисловий.

— Что?! — вытаращился он. — Какого кузнеца?

Вот это здорово! Я знаю, а он, репортер криминальной хроники, нет! Пришлось просвещать.

— …Вы почему милиции все не рассказали? — набросился на меня Валерка, как только я закончила говорить.

— Я подумала, что… — растерялась я. Под напором Гурьева моя вчерашняя идея показалась мне ужасно глупой.

— Знаю я, что ты думала, — проворчал он. — Небось мысленно примеряла лавровый венок лучшей сыщицы всех времен и народов. Эх, женщина! Скажи спасибо, что я прекрасно знаю капитана Кулешова. Мы с Мишей старые приятели…

— И единомышленники в отношении брака, — ехидно закончила я, вспомнив нелюбезного капитана и будучи весьма уязвленной Валеркиным пренебрежением.

— А ты откуда узнала? — удивился он.

— Да у него на лбу это написано, — буркнула я.

— Хорошо, что он этого от тебя не слышал, — хмыкнул Валерка. — Короче, в обед поедешь со мной к Кулешову, каяться будешь, а я, так уж и быть, замолвлю за тебя словечко. Но учти — не даром.

— В обед я не могу, Лена должна подъехать, — я поторопилась ответить, даже пропустив мимо ушей меркантильный намек Гурьева, но он только обрадовался.

— Вот и хорошо, поедем все вместе, побеседуем в теплой дружеской обстановке.

Мне стало понятно, что сопротивляться бесполезно. С Валерки станется вызвать милицию на студию и отконвоировать меня в отделение на глазах у всех коллег. Понурясь, я брела обратно в свой кабинет, когда меня остановил Евгений Иванович.