Моя особенная девочка. Я тебя нашел

— Ну мне Тёмы выше крыши хватает, — в ответ смеется Эля. — Мы же живем в одном доме, по большей части в одной комнате. Родители делают вид, что не замечают, как Север ночует у меня. Кажется, они смирились. Он же упрямый. Все равно все делает по-своему. А Соня вообще с Платоном с зимы отдельно живут.

— У нас выбора не было, — делится Софи. — Платону с отцом лучше держаться подальше друг от друга, а у меня мама. Она вроде приняла его, но это как раз потому, что мы ей выбора не оставили. Если бы просто встречались, она бы меня заклевала.

— Эх… — только и остается вздохнуть.

Пообедав, возвращаемся к занятиям. После последнего урока выходим на улицу, и я с крыльца замечаю машину Олега, стоящую на парковке. Из ее приоткрытых окон торчат надутые разноцветные шары. Улыбнувшись, беру девчонок за руки и тяну за собой. Хочется уже скорее поехать и забрать Максима из больницы.

Знаю, что его мама уже там. Папа примерно час назад должен был вернуться из короткой командировки. Надеюсь, он успеет. Обещал.

А вот мальчишек наших нет. Эти черти успели куда-то слинять.

Мы пробираемся в машину и погружаемся в атмосферу праздника. Настроение зашкаливает. Олег включил нам музыку погромче. Мы смеемся и подпеваем. Начальник личной охраны моего отца всеми силами старается сохранить строгое выражение лица, но я, сидя рядом с ним спереди, вижу, как уголки его губ все время дёргаются вверх в попытке улыбнуться.

— Ты уже решил, кого приставишь ко мне вместо себя? — интересуюсь у Олега, недавно вернувшего себе должность.

— Даже и не думал об этом, — дергает вверх плечом. — Я же начальник охраны. Я сопровождаю Вадима Юрьевича только на особых мероприятиях, в остальное время новый состав отлично обеспечивает его охрану. А вот с тобой справиться могу только я.

— И то с трудом, — открыто улыбаюсь.

— Но ты извлекла урок из сложившейся ситуации? — наставительно интересуется Олежа.

— На все сто.

Мы подъезжаем к клинике. Выгружаемся из машины вместе с шариками. Их так много, что маленькую и самую худенькую из всех присутствующих меня при малейшем ветре куда-то утягивает.

Олег, рассмеявшись, забирает у меня пучок воздушного детского счастья. Оставляю всех на улице дожидаться парней, а сама мчусь внутрь, раз меня все равно освободили от шаров.

Киваю знакомым медсестрам. Поднимаюсь на лифте в отделение и встаю как вкопанная прямо возле раздвижных дверей. Мой папа совсем не дружески обнимает маму Макса, пронзительно смотрит ей в глаза, гладит пальцами свободной руки по щеке, как любит со мной делать Максим. Видимо, это нравится всем мужчинам. В этом жесте очень много нежности и интимности, несмотря на всю его простоту.

Мой папочка никого не видит вокруг себя. Он что-то говорит Ирине Дмитриевне, она кивает в ответ и… Аааа!!!

— О-фи-геть, — выдыхаю, глядя на их поцелуй.

Такой себе тоже совсем недружеский поцелуй!

Я стараюсь даже не дышать, чтобы все не испортить, но меня все же замечают. Ирина Дмитриевна краснеет, как девочка, у папы в панике нервно бегают зрачки.

— Я к Максу, — отвожу взгляд и мимо них сбегаю в палату. Что-то я все слова нормальные забыла от увиденного.

Мой Авдеев стоит у окна. Переоделся уже. В джинсах, скрывающих все еще не прошедшие синяки, и черной футболке. На голове бандана, закрывающая раненый затылок.

— Я сейчас такое видела, — шепчу, обнимая и прижимаясь щекой к сильной спине. Он кладет руки поверх моих, гладит до мурашек. — Наши родители целовались, — говорю еще тише. — Прям по-настоящему. Представляешь?

— Да ладно? — слышу улыбку в его голосе. — Это же круто! — он тянет меня за руку, чтобы обошла. Встаю перед ним, упираясь попой в подоконник. Макс кладет руки мне на талию, наклоняется и тоже целует. — Я рад за них, — выдыхает, почти не отрываясь от моих губ.

— Я тоже, — признаюсь ему. — Это получается, мы с тобой будем сводными теперь?

— Получается так. Но согласись, заноза, в этом есть что-то такое… — его губы скользят по щеке к уху, — … завораживающее.

Дверь в палату открывается. Макс разворачивается и встает рядом со мной, так же облокачиваясь бедрами на подоконник. Складывает на груди руки и внимательно смотрит на маму. Она поняла, что я рассказала Максиму, и теряется под строгим взглядом собственного сына.

— Макс… — начинает Ирина Дмитриевна.

— Максим, мы с тобой немного позже по-мужски все обсудим, — вмешивается мой папочка. — Однажды мы уже поняли друг друга. Надеюсь и сейчас ты все поймешь правильно. А теперь нам пора. Ваши друзья заждались.

Отец пропускает нас вперед. Забирает сумки Макса. Они с Ириной Дмитриевной идут следом. В лифте снова царит легкая неловкость. Макс мне сказал, что рад за маму, но ей почему-то пока ничего не говорит. Я не вмешиваюсь. Это опять мужские заморочки, в которых я совсем не разбираюсь.

Медленно пересекаем холл внизу. Быстро ходить Макс пока не может, да и боится. Столько лежал…

Первые дни было тяжело ставить его на ноги, но упрямство Авдеева сделало свое дело.