Моя по умолчанию

Дурацкая привычка держать спину прямо, как бы ни била жизнь, приводит к тому, что у меня на подъезде к городу капитально сводит мышцы. Хочу поднять руку, чтобы как-то их размять, и с удивлением понимаю, что все время пути мою ладошку сжимал Астахов. И это так странно, что я не одна. Что мне есть на кого положиться в трудную минуту, что от охватившего меня вдруг облегчения обмякает все тело.

– Я рядом.

Да… Он рядом. Я не одна. Господи, какое же счастье!

В больнице нам не сразу удается узнать подробности происшествия. Кто, зачем на нее напал – непонятно. Сумка с кошельком, телефон – все осталось при Галке.

– Ну, не убить же ее хотели! – с остервенением тру лицо.

– Нет. Это вряд ли. Иначе бы выбрали более надежный способ. Например, пистолет. А это больше похоже на акт запугивания.

– И кому же это понадобилось?

– Без понятия. Там уже работают менты. И мои ребята… – Астахов хмурит брови. Подносит к уху зажатый в руке телефон, когда тот, наконец, оживает. – Да, Степаныч, что у вас?

Что у них, я не слышу. Мысли окутывает туман. Кому это могло понадобиться? Да мало ли. Скольким нечестным на руку уродам поперек горла наш Фонд? А сколько на нас обиженных? Десятки. Может быть, сотни. К сожалению, мы не можем помочь всем желающим. Кому оплатить операцию или другое жизненно важное лечение, выбирает специальный совет, состоящий из высококлассных профессионалов. Лучших из лучших, каждый в своем направлении. Мы беремся только за тех детишек, у кого есть реальный шанс выжить. Кому-то это кажется жестоким. Но другого выбора нет. Мы не боги. И наши возможности весьма ограничены.

И кстати, может, это нападение вообще никак не связано с профессиональной деятельностью. Но почему-то в это мне совершенно не верится.

– Это вы ее нашли? – интересуюсь у свекра.

– Я. Спугнул этих мразей, не то бы… – обычно холеный, сейчас Святослав Алексеевич выглядит довольно помято. На первый план выступает возраст. Четче обозначаются морщины на лице, заломы у губ.

– И как вы там очутились?

– Ну, мы… Как бы… Кхе-кхе, встречаемся. Галина задержалась на работе. Поэтому мы зашли, считай, один за другим.

Моя старшая подруга и мой свекор? Ну, кто бы мог подумать. Ну, партизанка, ну, ты у меня получишь, когда очнешься! Только очнись, а? Галка… Только очнись.

Дверь реанимации открывается, и из нее выходит мрачный доктор. Худой и невысокий.

– Она пришла в себя и, несмотря на все мои возражения, очень настойчиво требует вас.

– Меня?! Да, конечно. Уже иду.

Жорка шагает за мной, но его останавливают.

– Нет. Только одна. И буквально на пару минут.

Пышнотелая фигура Галины кажется непривычно маленькой и хрупкой на фоне комфортабельной больничной кровати. Подхожу ближе. Мне нужны все мои актерские таланты, чтобы не зареветь, глядя на ее перебинтованную голову.

– Галка… Галочка! Я здесь.

– Тише. Слушай меня внимательно. То, что со мной случилось – привет тебе и мне.

– З-за что?

– Думаю, за организацию визита президента в онкоцентр.

Так быстро?! Этого ведь еще в новостях даже не показали. Наверное, не могли объяснить, что заставило приехать первое лицо государства в больницу с неофициальным, можно сказать, даже тайным визитом. Мы затеяли это совместно с врачами центра с той целью, чтобы он своими глазами увидел, в каких условиях содержатся пациенты на самом деле. Сравнил данные отчетов с реальностью. И поддержал наши инициативы, которые бы поставили точку в извечном вопросе распила бабла в этом небезызвестном учреждении. Да и, в общем, в сфере.

– Ты уверена, Гал? Может, в другом дело?

– Нет. Мы… разворошили осиное… гнездо. Что я тебе объясняю, если ты сама все знаешь? – вижу, что с каждым новым словом ей все трудней говорить. Галка, моя Галка… Верный друг, жилетка, стена… Боевой товарищ.

– И что же делать? Мы не сможем отмотать назад. Не можем прогнуться. Кто, если не мы, Гал?

– Вот именно. Но если наш план сработает, неизвестно, чем это… обернется для нас. За Фонд я не беспокоюсь, с той стороны… к нам не подберутся, а вот тебе лучше поберечься. Мужу передай. Он защитит.

Вывалив на меня это все, Галка отключается. Не знаю, какого усилия воли от нее потребовал этот непростой разговор. Не знаю даже, насколько имеют под собой почву ее опасения. Что я знаю наверняка – так это то, что я не могу от них отмахнуться. Осторожно целую подругу в щеку и иду сдаваться мужу. Охрану с меня тот и не думал снимать. И, может быть, это спасло от нападения меня и поставило под удар Галку.

Я передаю Астахову нашу беседу и в ужасе замираю, вдруг по-настоящему осознав, какой опасности подвергаюсь. Понимает это и мой муж. Меры, что он принимает, настолько беспрецедентны, что кажутся даже излишними. Я не могу прятаться! Да, несколько дней – почему бы и нет? Но дальше? Это же ненормально…

– Ты должна отказаться от участия в спектакле!

– С ума сошел?! У нас премьера! Ты себе даже не представляешь, сколько в этот спектакль вложено денег, сил. Да и банально… Я же не одна. Эта роль под меня написана. И другие… Другие артисты при чем? Нет-нет, театр не должен страдать из-за моих прихотей.