Моя полторашка

— Тош, давай их по комнатам. Оливия спи отдельно, а то отравишься от запаха перегара. — Предложила подруге. Но Рома обнял жену со спины, прошептал мне: «предательница и разлучница», и пошёл с женой в гостевую комнату. А я смотрела им в след и умилялась. Какие они милые просто слов не подобрать. И то как Рома рядом с Оливией меняется. Нет, не каблук, а любящий мужчина, который делает счастливой свою женщину.

— Мы тоже спать пойдём. Ноги не болят? — Антон поднял меня на руки и пошёл в спальню.

— Нет, прекращай меня таскать, мне надо ходить самой.

— Ты итак сама ходишь уже, такая молодец у меня. Но и я буду носить тебя на руках, полторашка. А когда и ты забеременеешь, только на моих руках передвигаться и будешь. — Я застыла, боясь задышать.

— Ты хочешь детей от меня? — Антон прошёл в комнату и сел на кровать, таки не отпуская меня.

— Конечно, я хочу прожить с тобой всю жизнь. Ты не хочешь детей? Или сейчас не хочешь? Хочешь вернуться на площадку? Ты скажи, что ты хочешь, я буду ждать, когда ты захочешь детей.

— А если я их совсем не хочу? — Осторожно спросила. Антон жевал губу, смотря на стену и думал.

— Я тебя очень люблю, безмерно. И приму твой выбор, буду уважать твой выбор. И надеяться, что ты всё-таки когда-нибудь их захочешь. — Я улыбнулась и большим пальцем слегка надавила на губу, что бы освободить.

— Я хочу детей. Мальчика и девочку. Но не то, чтобы прямо сейчас браться за дело, если забеременею, я буду рада. Но и если будет возможность вернуться на площадку, я хочу ещё поиграть. — Антон выдохнул, прижимая меня к себе.

— Даже если, ты родишь и захочешь вернуться на площадку, я поддержу, буду приходить на игры с нашим малышом, так болеть за тебя будет даже интереснее.

— Люблю тебя. — Прошептала я, целуя Антона. Послышался грохот, и Антон вздохнул, поднимаясь.

— Зачем вообще я этого идиота позвал сюда? — Сокрушался Антон, хотя я видела, как он радовался тому, что помирился со Стасом.

— Она там, эта студентка. Такая сууука! Ну, такая сууука. Нос воротит, вся из себя крутая. Чтобы её! А я тоже, между прочим, жених завидный. — Я смеялась в подушку, чтобы ребята не услышали. Тоша с войной пытался уложить Стаса спать в комнате, когда из дальней гостевой комнаты раздался рёв Ромы, чтобы все легли спать, и что у него жена беременная.

— Один дебил, другой я ж папка. — Сокрушался Антон, ложась в кровать и обнимая меня. А я икала и хихикала.

— Ты зачем так говоришь про завидного жениха? — Мы с Антоном рассмеялись, но старались это делать тихо, чтобы не разбудить никого. — Представь, что с Ромой будет, когда Оливия родит.

— Уже представляю, как он в супермаркете ругается в очереди с подгузниками наперевес. И своим басом будет говорить: «У меня там ребенок, я отец, я должен первый пройти!» — Антон изображал Рому, а я умирала со смеху, стирая слёзы.

— Хватит, уже живот болит.

— А я что? Это всё Рома из будущего.

— Ты сам от него далеко не уйдёшь! — Пихнула любимого в плечо, а потом на нём же и устроилась удобно.

— Я буду продвинутым папкой, знаешь ли. Не буду в супермаркеты ходить, буду всё заказывать с доставкой. Тебе достался мозговитый мужчина.

— И такой скромный, прям уж не описать. — Хмыкнула я. — Они будут отличными родителями.

— Конечно, после всего, что у них случилось, они заслужили это всё. И мы заслужили, я считаю.

— Мы все заслужили. Особенно наш завидный жених. — Захихикала я.

— Ну, всё. Стасу конец, ты ж его до самой смерти теперь замучаешь.

— Ой, ну тебя, он сам опростоволосился.

— Заешь что? — Спросил Антон, а я подняла голову. — Я тебя тоже очень люблю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍19 Happy and

Антон

— Как считаешь, может, взять туалетные принадлежности? Сомневаюсь, что Рома возьмёт. — Диана взяла в руки мыло и внимательно вчитывалась в мелкий шрифт.

— Он же со списком, нет? — Я тоже взял в руки мыло, но, что в них искала Диана, так и не понял. Мы ходили по супермаркету, набирая в корзину фрукты, чтобы отвести Оливии. Не знаю, что послужило причиной, но угроза прерывания беременности нависла, и врачи положили её в стационар, и конечно же, то была больница отца Ромы.

— Тош, ты его лицо видел? Он белый как мел, он не сможет ничего вообще взять, небось сидит в квартире и не знает за что хвататься. — Диана вздохнула, отложила мыло и взяла другое, которое прошло какой-то только ей ведомый отбор и перекочевало в корзину. Настала очередь зубной пасты. — Он себя винит теперь, сопоставляя всё с прошлым разом. Тебе бы с ним поговорить. Потому что срок до двенадцати недель всегда опасный. И тут дело не в нём.

— Поговорю, — кивнул я, — ради Бога, что ты тут вычитываешь? — Взял с рук зубную пасту и тоже решил почитать состав.