Моя практика (СИ)

Мы столпились вокруг девушки. Детский цветной рисунок ребенка примерно лет шести. Вероятно, ребенок пытался изобразить дом. Другой дом. Но такой же симпатичный, как и тот, в котором мы находились.

– А тут еще один, – сказал один из мужчин, стоявший поодаль, у камина. – Странно, я его сначала не заметил.

На втором рисунке дом изменился. Он превратился в мрачное черно-серое строение, вокруг шел дождь, и бумага будто промокла от него. Много штрихов, практически продавивших бумагу.

Мы не заметили, как на самом деле пошел дождь. За окном потемнело. Как будто все встало на места – привычное шведское затянутое тучами небо и холодный свет, проникающий в комнату.

– Здесь жили дети? – спросил кто-то.

– История об этом умалчивает.

Мне показалось, что я услышал детский смех. Где-то в глубине дома. И быстрые шаги ребенка, будто кто-то побежал.

– Вы слышали? – спросил я.

Но мне никто не ответил. Я обнаружил, что стою в совершенно пустой гостиной. В темной пустой гостиной. За окном все так же шел дождь, постепенно превращающийся в ливень.

Передо мной стоял маленький мальчик. Он теребил кулачки и смотрел на меня недоверчиво.

– Ты останешься здесь? – спросил он.

– А ты кто?

Ребенок не ответил и нахмурился. Он посмотрел на меня пристально, и его лицо исказилось злой гримасой. Он кинулся на меня, но не успел добежать, так как я снова оказался в компании друзей. Будто вспышка воспоминания, которое я забыл.

– Спорим, не я одна сейчас увидела нечто странное? – спросила та девушка с рисунком.

Вторая девушка закричала, смотря на свои руки. С ее руками все было в порядке, но она вопила, будто ее резали.

– Успокойся! Что с тобой? Прекрати кричать!

– Они в крови! Мои руки в крови!

– Приди в себя, твои руки чистые!

Я дал ей пощечину, чтобы прекратить истерику.

Она сглотнула и посмотрела на меня, перестав кричать.

– Что это было? Я не понимаю, в чем дело…

Она размазала слезы по щекам.

– Думаю, я выражу общее мнение. Лучше покинуть этот дом как можно скорее, – сказал я и начал отступать назад.

Мы шли по детским рисункам, которые заполонили пол, а затем и стены. Чем больше их становилось, тем они становились мрачнее. В конце концов, бумага превратилась в сплошные черные листы, зарисованные ручкой или карандашом. Клубок черных линий в виде воронок, сеток, геометрических фигур и хаотичных лабиринтов. А потом на рисунках начала появляться кровь. Брызги крови. Сначала капли, потом струи, а потом чуть ли не из ведра плескали на стены и пол.

– Стойте, останьтесь, нам страшно! – кричали невидимые дети. Я видел их ручки, тянущиеся к нам, но пятился назад вместе со всеми, закрывая собой друзей.

Наконец мы вышли на улицу под ливень. Уж лучше промокнуть, чем стать жертвой настоящих жителей дома. Они не понимали, что могут навредить, но не знали, как происходит иначе. И я знал, что у меня не выйдет им помочь.

Позже знакомый риелтор нашел историю дома. Он пустовал целых 20 лет. Когда-то давно там произошло убийство семьи. Отец вдруг сошел с ума и убил всех – жену и троих детей. Двух мальчиков и девочку. Отца посадили, а духи детей так и остались в стенах дома. Их души не ушли вовремя. Что-то не получилось. И теперь, поскольку им страшно между мирами, стараясь оставить с собой людей, они могут навредить живым.

Продавцом оказался наследник. Наследник и дальний родственник того убийцы. Он нес свое проклятье, и ему я мог бы помочь. Но это уже совсем другая история.

По стопам Агаты Кристи

С одной стороны, мне нравится, когда в истории нет никакой мистики – люди меньше страдают и пугаются, но с другой – до чего людские страстишки иногда утомляют. С новым заданием я мог справиться не выходя из дома, поставив 5 фунтов, как когда-то это сделал Пуаро.

Впервые меня пригласили стать частью свадебного путешествия молодой пары. Жених – закоренелый атеист, но, как часто бывает с атеистами, "на всякий случай" он решил проверить.

В семье невесты периодически всплывало страшное поверье, что свадьба равносильна самоубийству жениха. Спустя всего три дня любого мужчину, который осмелился жениться на девушке из рода, ждала мучительная смерть.

Особенно мне понравилось, что смерть мучительная. Не просто кончина, а именно мучительная. Это уже навело на определенные размышления. Какая разница какая смерть? Ведь важен сам факт.

Я начал расследование.

Ко мне практически сразу приклеился дядя невесты, который раздавал советы, рассказывал о том, какая племянница хорошая, а жених ловелас, решивший, что надо заиметь семью, чтобы свободно ходить "налево". Я лично не заметил за женихом подобных качеств. Но родственникам редко нравится избранник невесты и, как я понял, дядя выполнял роль отца, так как родного уже давно не стало. Мать невесты тоже умерла. У нее остался только заботливый дядя, который успел приобрести женские качества, выполняя не только отцовские обязанности, но и материнские.