Моя прекрасная мачеха (СИ)

После вызваления, Артур казался ещё красивее. Мы по очереди приняли душ, наелись остатками ужина. Сейчас, перевязывая мою ногу в лодыжке, он показался мне грустным. Я провела рукой по его чернющим волосам и тихо спросила, указывая на записку от невесты.

— Переживаешь из-за Тани?

Подняв густые ресницы, я оказалась в колдовском мире его больших карих глаз. В белой майке и шортах, парень был обворожителен, как никогда.

— Нет. Не по себе от смерти Рафа и от того, что мне нужно уехать в командировку на днях. Отец звонил.

Ну вот. Побудем на расстоянии друг от друга. Окунусь в работу. Сплатимся с Виктором, как и должно было быть и, возможно, успокоюсь…

— Поезжай. — Понимающе улыбнулась ему и затихла.

Я искренне хотела ему добра. Слишком поздно он родился… Все слишком поздно, как бы мы сильно не увлеклись друг другом. Мы не должны быть вместе… А я не могу лгать Виктору. Придется сказать, что переспала со своим бывшим… Лишь бы они не стали врагами, из-за меня.

— Ты плачешь? — его пальцы коснулись моего лица.

— Прости, — утираю слезы и улыбаюсь, — Артуша, пойми. Не смотря на то, что происходит, мы не будем вместе. Прости, я теряю голову, когда ты рядом. Я стала очень легкомысленной.

Опускаю ногу, она не болит. Глаза опускаю, как школьница. А ноет душа и сердце разрывается от боли…

— Я думал ты любишь меня, а ты назвала это легкомыслием. Какая же ты лгунья, Кристина!

— Подожди! — я задержала его руку, в момент, когда он хотел уйти, — пожалуйста сделай со мной эту процедуру индейскую…

— Обряд?

— Да. Мне очень, очень плохо. Мы подло поступаем с твоим отцом, несмотря ни на что.

— Хорошо. Но перед этим, я обязан рассказать тебе кое-что. Кстати, твой Роуч готов, пойдем со мной.

Я встала и послушно вложила руку в его теплую ладонь — в знак того, что полностью доверяю, даже если он захочет принести меня в жертву.

Глава 40 Обряд посвящения и очищения

Мы вошли в его комнату, окутанную полумраком, и Артур закрыл изнутри дверь большим ключом, повесив его на шею. Достал из шкафа-купе всё необходимое, упакованное в большую коробку. Разложив "реквизиты" на высокой кровати, покрытой темно-зеленым покрывалом, зажёг свечи на подсвечнике, завесил шторы и, встав у стены, тихо начал.

— Мой отец не достоин тебя, Кристинка. Это не просто мое ребяческое мнение, это факт.

Сидя на его кресле, я приготовилась поучаствовать в мировом заговоре и тайном обряде, призванном объединить нас и даже помочь жить дальше, с этим камнем на шее.

— У моего отца есть вторая семья…

— Что? О чем ты говоришь?

— Знаю, что в это трудно поверить, но это правда. И то, что я говорю тебе это — свидетельствует о безграничном доверии к тебе.

В моей голове не могла уложиться эта дикая фраза, которая не совмещалась никак с образом позитивного, успешного, доброго Виктора, но голос молодого Гарузо был совершенно спокоен и убедителен.

— Эта женщина появилась в его жизни давно, у них есть двое детей, которым, на сколько я знаю, лет 5.

Слезы сыпучим градом рванули из меня, от неожиданности и заметного разочарования.

— Вся его жизнь — раздвоенный путь — от начала и до конца. Это его суть. Не плачь, я понимаю, это трудно принять.

Я не перебивала его, ибо понимала, что разговор ему даётся тяжело, неся сожаление, боль и обостряя внутренние раны, которые поспособствовали его душевной нестабильности и страданию в прошлом. К н и г о е д . н е т

— Она простая обычная женщина, которую он держит в тени собственной личности и своего статуса, ее зовут Елена. Когда мама узнала о существовании второй семьи, — в этот момент он немного побелел и заиграл скулами от переживания, — она не выдержала и умерла… Сердце не справилось с аритмией.

Протягиваю ему руку и мы скрещиваем пальцы, сжимая друг друга ладонь.

— У меня был срыв, я винил его во всем. И он отправил меня в Америку, чтобы я учился и успокоился там психологами. Отец поклялся обеспечить меня, помочь во всем, взамен… на молчание и покорность.

— Господи, мальчик мой, иди сюда.

Я обняла его, прижала к себе, как существо, открывшее мне свою душу.

— Ты ведь не простил его, так?

Он отклонился, оставив мою руку в своих и поцеловав меня нежно в ладонь.

— Это невозможно забыть, Кристинка, никак. Ложь, предательство и то, как он ловко заключил между нами пари, — парень поднял густые брови вверх и я увидела как пляшут слезы в глазах уже взрослого мужчины, — по началу я хотел отказаться от всех его благ и даже избегал его некоторое время. Но потом подумал — что это даст? Родные люди не могут быть врагами полностью. А я стану никем, а ведь мама имела свое небольшое состояние…

— Очень сожалею, что тебе пришлось через это пройти, Артур.

— Спасибо. Так что я совсем одинок…

Композиция Тom Boxer "Get physical"

— Я тоже должна рассказать тебе чужую тайну, милый. Не могу это носить больше в себе… Ты не одинок, потому что у тебя есть бабушка. Это Мария. Мама твоей мамы. Она тебе родной человек…

— Мария? Господи, откуда ты это знаешь? — искаженное лицо Артура пылало красным цветом и свирепыми глазами, отражающими отблески свечей.