Моя прелестная девочка

– У нас тридцать шесть часов максимум, чтобы вернуть ее, – сказал Гэвин со своего места в дальнем конце комнаты. На лбу у него был огромный порез, двадцать швов шли дугой через бровь. Ссадина от падения с фургона была скверной: Грейс все еще не могла поверить, что он так долго висел, зацепившись за движущийся автомобиль. Криминалисты, обследовавшие место происшествия, сказали, что он должен был продержаться по меньшей мере тридцать метров на скорости не меньше ста километров в час. Его могли убить. Удивительно, что он не получил сотрясение, не переломал руки или ребра и не раскроил череп. Когда она сказала ему это, он пожал плечами и ответил:

– Когда у тебя достаточно старших братьев, ты умеешь правильно падать.

Он был неспособен смотреть ей в глаза до тех пор, пока она не вошла вместе с Мэгги, и она знала почему: он винил себя за то, что не нашел Дороти достаточно быстро.

Господи, Карфадж мог лишить его глаза. Любой другой отступил бы – инстинкт защищать свое зрение укоренен глубоко в человеческой психике. Но он рвался вперед, пренебрегая опасностью, и болью, и кровью, отчаянно пытаясь дотянуться до нее.

Он сделал все, что мог. Она знала это.

Где-то в самом мрачном уголке своего сердца она испытывала благодарность за то, что Дороти видела, как кто-то сражался за нее, прежде чем…

«Не думай об этом, Грейс, – приказала она себе. – Дороти жива, и ты вернешь ее».

– Следующий звонок крайне важен, – сказала Мэгги. – Карфадж раньше не похищал людей. Он не профессионал, и ему не нужны деньги.

– Ему нужна я, – сказала Грейс.

– Он тебя не получит, – прорычал Гэвин.

Мэгги вздернула изящную бровь, услышав в его голосе недовольство собственника. Грейс еле заметно покачала головой, когда подруга вопросительно посмотрела на нее.

– Он, вероятнее, ошибется здесь, чем где-либо еще, – сказала Мэгги. – Он будет напуган, но приложит усилия, чтобы не подать виду. Похитить живую жертву, заставить ее молчать, удерживать ее – все это серьезные факторы стресса. Ты понадобишься ему, чтобы направить к правильному решению.

– И к какому именно? – спросила Грейс. Она более чем кто-либо ценила прозорливость Мэгги, но она не совсем понимала, что та имеет в виду.

– Твое страдание – его эквивалент выкупа, – объяснила Мэгги. – Он забрал Дороти только ради одного: причинить тебе боль.

Она была права. Грейс обхватила себя руками, ей вдруг стало так холодно.

– Убийства теперь недостаточно, – неумолимо сказал Гэвин. – Для него это будет слишком быстрый конец.

Грейс нахмурилась. Его лицо было суровым, прежде она его таким не видела.

– Что вы мне недоговариваете? – спросила она.

Он заколебался.

– Он похитил ее, чтобы пытать, Грейс, – в итоге сказал он. – И поскольку он неопытен, закончится тем, что он убьет ее, даже если прямо сейчас он этого и не хочет.

Грейс сглотнула, удушливый комок встал у нее в горле от этих слов. Что-то в лице Гэвина говорило ей: он знает, что такое пытка. Она подумала о тонких, очевидно, старых шрамах на его ступнях, тех, что она заметила в их первую ночь вместе. Чтобы бить его, они использовали резиновые трубки, оставившие эти отметины. От них появляются микротрещины в костях, которые причиняют наисильнейшую боль, но почти не оставляют следов на поверхности кожи, разве что мучитель не станет неряшлив.

– Я должна найти его, – сказала Грейс.

– Он позвонит, – заверила ее Мэгги. – Он не сможет устоять. Ему необходимо прочувствовать твое страдание.

В дверь конференц-зала постучали, Пол заглянул внутрь.

– Грейс, мне нужно поговорить с тобой, – сказал он.

Грейс достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что сейчас произойдет, еще до того, как она поднялась и проследовала за ним в его кабинет. Все было написано на его лице, в напряженной линии плеч, в том, как упорно он не хотел встречаться с ней взглядом.

Она даже не удосужилась сесть прежде, чем сказать:

– Ты хочешь снять меня с дела.

Пол вздохнул, усаживаясь за стол. Грейс села напротив и сцепила руки на груди, преисполненная упрямства.

– Пресса как с цепи сорвалась, – сказал он. – Им пришлась по вкусу эта история, Грейс. Наше расследование под пристальным вниманием, словно под лупой. Если есть какие-то просчеты…

Раздражение иголочками пробежало по ее коже.

– Я просчиталась? – выразительно спросила Грейс. – Потому что, насколько я помню, это я догадалась, что убийства серийные, я поняла, как они связаны, и я вручила вам вашего убийцу.

– Потому что когда-то ты встречалась с ним! – сказал Пол. – Я говорил со специальным агентом Кортесом. Он готов подключиться к расследованию.

– Кортес? – скептически спросила Грейс. – Ты, должно быть, шутишь.

– Кортес – отличный агент, – сказал Пол. – И превосходный профайлер.

– Кортес очень хорош, – признала Грейс. – Если бы это было дело о торговле людьми, он бы тебе отлично подошел. Но вот только его специализация – преступления на сексуальной почве. И он никогда не работал над серийным делом, разве не так?

Молчание Пола говорило само за себя.