Моя профессия ураган

Он охотно согласился. Радому не надо было повторять дважды. Он и о Белочке, я подозреваю, то спросил лишь ради приличия. Надо же проявить благородство. В секунду он был сзади меня, закрыв нас обоих плащом…

Я на всю жизнь запомнила ту лунную, тихую ночь… Мы ехали в ночной тишине под звездным небом и я, откинувшись назад на грудь Радому, который правил, и смотря на звездное небо, была почему-то бездумно счастлива. Просто безумно…

Мало того, я почти спала у него в руках…

Мы молчали… Зато пело мое сердце… И тихо позвякивало оружие, груженное на Белочке…

Я еще не знала, какое испытание ждет нашу любовь и какие пропасти нас будут разделять…

Глава 53

Я не помню, когда Радом снял меня с седла, прямо с коня накинул веревку на верхушки четырех стоящих в поле ольшинок, притянул веревкой их к друг другу и хорошо связал их, переплетя вершинками вниз. Потом выломал еще несколько гибких, но длинных веток и вплел их вместе с веревкой в получившуюся гибкую крестовину, умостив ее сеном…

Помню только, как мы лежали в нежно качаемом гамаке из вершинок деревьев и, укутавшись плащом, вместе смотрели на звезды в бездонную зовущую бездну, мягко раскачиваясь под небом…

Ни у одной невесты не было такого последнего девичьего ложа…

Внизу тихо фыркали кони. Сюда никто не мог подойти не замеченный…

— Что за замок, в который ты ездил? Рик говорил, что там был кто-то, кого "он Ее тренировал"? — спросила я. — Он сказал, что там ты ждешь неприятности… Кто это "Ее"? — ревниво повернулась я.

— Рику надо оторвать голову! — сказал сквозь зубы Радом. — За болтливость!

— Уже сделано, — отметила я.

— Что ты имеешь в виду? — встревожено спросил Радом.

— Дар попал в него копытами, — серьезно ответила я. — Из всех, что ты оставил, он, по-моему, единственный, кто серьезно пострадал. Я даже не знаю, насколько.

— Ему полезно, — сказал Радом, приближая лицо свое ко мне… Но выражение этого лица, его желание, говорило вовсе вообще не о том, о чем он говорил. Я блаженно потянулась ему навстречу.

— Там была моя бывшая невеста, — с трудом сказал он. — Мы были обручены ее родителями с ее раннего детства… Они боялись, что у нее никого не останется, если они погибнут, и поспешили застраховаться, зная мою честь, и что малышка меня любит, значит, не будет страдать, если мне придется вдруг заменить их… — он замолчал. — Она погибла в тот самый день, когда я встретил тебя в нескольких сотнях километрах оттуда почти в тот же момент… Ты должна знать… Это дело взято под контроль Советом. Это я никому не должен быть говорить… — коротко и отрывисто сказал он.

Я вздрогнула всем телом.

— Ты любил ее? — запинаясь, спросила я.

— Я ее не видел много лет и даже не представляю, какой она стала… Она сошла с ума… Я видел лишь раздутый труп… Не волнуйся, — сказал он, заметив, как я побелела. — Никто и никогда не может заменить мне тебя… — спокойно сказал он, и я поняла, что это правда. И облегченно затихла у него на груди.

— Они пытались убить и меня, — сказал он. — Может для того, чтобы скрыть, как она в действительности умерла… А может, чтобы уничтожить как жениха… Они ее и мертвой боялись… А может, для того, чтобы решить все проблемы разом…

Я опоздал… Они быстро сожгли ее, чтобы слыть следы преступления. Ее смерть подтвердили лучшие тэйвонту короля и наставник второй верноподданнической школы… Такой гигант… Он был на месте, и я его уже не застал…

Я опять вздрогнула…

— Кто он?

— Брат Ниитиро, тот настоящий демон… Хорошо, что Ниитиро не стал главой черных тэйвонту. Реакция у него страшная. Он ушел от нас, но и черных особенно не жалует… Сломался малыш после гибели Эльфа, озлобился на весь мир, стал жестоким… А подавал надежды…

— Расскажи мне, я ничего не понимаю. Что за школы?

— С древности в Дивеноре была школа Воинов. Тэйвонту. Псы. Псы короля и Дивенора. Монастырь их, хоть и был в церковной религии, но хранил обрывки знаний древних. Хранил поклонение женщины и благородство жизни. И заветы развития сознания и разных умений, хоть и говорят, что мы выродились в бойцов.

Мы как государство в государстве. Мы охраняем каждого принца и правителя, давая ему пожизненную клятву, защищенную своей честью. Моя честь — моя преданность! — сказал он.

Я подняла на него глаза.

— Обычно мы воспитываем каждого правителя и принца с детства. С рождения к нему приставляются несколько молодых тэйвонту, которые только и занимаются им.

Больше, чем мать родным ребенком. Он получает не знания, а навыки, становится почти тэйвонту. С абсолютной, развитой непрестанными тренировками памятью.