Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Швед Бу Энандер (

Bo Enander) в книге о внешней политике Финляндии в период Второй мировой войны пишет: «Действия России в ходе президентских выборов следует рассматривать на фоне целенаправленной пропаганды, которую в Хельсинки вела Германия в пользу министра Кивимяки» (Finland och det andra vаrldskriget. S. 18). Если другое государство, которое Советский Союз считал своим возможным будущим противником, занималось активным подстрекательством с целью вмешательства в президентские выборы (я тогда об этом ничего не знал, но впоследствии слышал из надёжного источника), то это в какой-то степени объясняет действия Кремля. Кремль опасался усиления влияния Германии в Финляндии. Москва, насколько мне известно, не вела пропаганды в пользу какого-либо кандидата. Сложилось впечатление, что из называемых публично моя кандидатура не была бы неприемлемой для Кремля, поскольку там было известно, что я искренне работал в интересах разрешения противоречий и установления хороших отношений между Финляндией и Советской Россией. 18 декабря, незадолго до президентских выборов, когда я был у Молотова по другим делам и уже уходил, он неожиданно сказал: «Мы с удовольствием держим вас здесь, но также с удовольствием приветствовали бы Вас в качестве президента Финляндии». Я ответил наполовину шутливо: «Мне так нравится Москва, что собираюсь оставаться здесь до тех пор, пока не придёт время заниматься частной жизнью и раскладывать пасьянс». Молотов рассмеялся. До этого я уже отказался от борьбы за президентский пост. Отношение Москвы к моей кандидатуре в президенты можно было рассматривать как некий признак того, что у русских не было никаких недобрых намерений в отношении Финляндии, и что они по-деловому подходили к сотрудничеству с ней. И хотя я был известным посредником в урегулировании дел между Финляндией и Советским Союзом, а, по мнению многих финнов, даже слишком далекоидущим другом России, тем не менее, Кремль знал меня как «буржуя» или «капиталиста», не разделяющего его идеологию.

Укрепление

новых

границФинляндии.

Тот азарт, с каким Молотов много раз поднимал вопрос о ведущихся работах по укреплению новых границ Финляндии, заставлял меня много размышлять о намерениях Советского Союза. Впервые речь об этом зашла в ходе нашей продолжительной беседы 3 августа, о которой я рассказывал выше. Когда я сказал, что отношение нашего правительства к вопросам военного транзита в Ханко свидетельствует о стремлении финнов к хорошим отношениям с Россией, а также об отсутствии у нас опасений относительно наличия у русских недобрых намерений против нас, то Молотов ответил, что ему известно о наших мощных укреплениях вокруг Ханко, и подчеркнул, что Ханко не направлено против нас, а создано для других целей. В этой связи я заметил, что в обязанности независимого государства входит забота о своей обороне. Второй раз Молотов поднял эту тему 22 числа того же месяца в продолжительном разговоре об «Обществе дружбы», когда, высказав целый ряд претензий к нам, он заявил: «У Ханко, а также на других ваших границах готовятся мощные укрепления». Я вновь сказал, что независимое государство обязано заботиться о своей армии и обороне. По словам шведского посланника Ассарссона, Молотов также говорил секретарю кабинета Бохеману, участвовавшему в шведско-советских торговых переговорах в Москве, что энергичное укрепление финнами границы с Советским Союзом является плохим знаком. На замечание Бохемана о том, что в Финляндии обеспокоены концентрацией советских войск, Молотов ответил, что Советский Союз – большая держава, у неё большая армия, и что военные по техническим причинам иногда перемещают войска, но это в данном случае ничего не значит. В беседах того времени Молотов обвинял правительство Финляндии в двойной игре: оно делает вид, будто намерено выполнять Мирный договор, но одновременно интригует с целью восстановления старой границы. При этом, он сослался на слова одного бывшего члена финского правительства: «Ни один настоящий финн не может признать границы по Московскому миру».

Ещё в начале октября Молотов жаловался посетившему его по другим делам посланнику Ассарссону, что в Финляндии сильны настроения против Советского Союза, и что эта страна энергично укрепляет свои границы – «это нехороший знак», говорил он. Молотов вновь напомнил слова одного высокопоставленного финского представителя, что ни один финн не признает Московского мира, а также добавил, что от самой Финляндии зависит, как будут развиваться её отношения с Советским Союзом. Постоянное повторение Молотовым этих обвинений вызывало тревогу.

Позиция Кремля против укрепления новых границ Финляндией вызывала вопросы. А что, по мнению Москвы, мы должны были оставить новые границы, а также район Ханко и границы в Карелии открытыми? Что за всем этим кроется? Постоянные сооружения на границах нельзя использовать для нападения. Они пригодны только для обороны.