Моя Ребекка

Я широко зевнула, прикрыв рот ладонью. Патрик сидел рядом и не отрывал глаз от экрана. Что он там увидел? Фильм – полнейшая чушь. Так, наверное, будет всегда, если я соглашусь выйти за него замуж. Он будет выбирать, согласовываясь лишь со своим вкусом, а я покорно следовать за ним. Здорово. Патрик любит серьезные фильмы, а я считаю, что кино должно быть увлекательным и смешным, потому что всякой мути хватает и в настоящей жизни. Зачем снимать фильм про проблемы, если их хватает в настоящей жизни? Наверное, именно поэтому мне так нравится «Золушка». Хотя нет, «Золушку» так же тяжело назвать моей любимой сказкой. Сколько ей там пришлось надрываться, что бы, в конце концов, все было в шоколаде? Да и вообще, почему даже в сказках приходится пахать до смерти, для того, что бы потом все было хорошо? И хорошо ли? Ведь все сказки всегда кончаются одинаково. А почему? Неужели это никому не надоело? Что же там за секреты то такие у Золушки с Принцем, если их сказка закончилась такой банальщиной. И смогла ли Золушка после стольких лет «рабства» стать свободной? Жить с Принцем в замке, и быть счастливой? Или она до конца своих дней работала на кухне? Так ли легко человек отказывается от привычного ритма жизни? И будет ли он счастлив? Вот, например, я: мечусь как белка в колесе, надрываюсь для того, что бы заработать себе на жизнь, больше всего на свете я хочу просто выспаться и не вставать по утрам. Мне всего-то нужно выйти замуж, и Патрик обеспечит меня всем. Мне уже не нужно будет думать о работе, я смогу спать столько, сколько пожелаю, но буду ли я счастлива? Не знаю. Скорее всего, вначале я буду очень счастливой, но потом мне станет скучно. И что дальше? Я снова зевнула и посмотрела на Патрика. Надо же, ему в самом деле интересен этот бред. А в чем там дело-то вообще? Взглянув на экран, я поняла, что безнадежно отстала от сюжетной линии, и теперь мне совершенно ничего непонятно. Но Патрик же обещал комедию! А их можно смотреть с любого места. Комедию это напоминало мало. Скукота!

– Тебе скучно, зайка?

Я внутренне поморщилась. Ну, что за выражение!

– Да нет, просто я думала, что это будет комедия.

– Это и есть комедия.

– Значит, я ничего в них не понимаю. Я хочу спать. – Капризно протянула я. Все мои благие намерения – быть сегодня паинькой – испарились.

– Ну хорошо, пойдем.

Я видела, что Патрик огорчился. Ладно, попытаемся исправить положение.

– Куда? – игриво спросила я.

– Ну, ты же хочешь домой, я отвезу тебя.

Заманчиво звучит. Может и черт с ним, с Патриком? Пусть отвезет меня домой и все.

Мы вышли на улицу. Автомобиль Патрика был припаркован неподалеку. Он галантно открыл дверцу передо мной.

– Патрик, ах Патрик… – Я обняла его и потянулась губами к его губам. Ладно, пусть моя совесть спит спокойно. – Поедем к тебе… – в перерыве между поцелуями прошептала я.

– Элен, я люблю тебя.

– Я тоже…

Ненавижу врать!

***

Я вяло перебирала шрифты. Никогда не думала, что их так много. Для «Джорди» мне хотелось найти что-то изящное, летящее… Скопировать, продублировать, перенести, и опять искать, искать. От разнообразия начинает рябить в глазах, буквы становятся похожими одна на другую. Сходить покурить? Хоть отдохну маленько. Я задвинула клавиатуру и поднялась. В офисе уже никого не было, я вышла в пустынный и темный коридор. Проходя мимо кабинета Ребекки, я увидела свет. Она опять работает? Неужели дома ее никто не ждет? Может, она одинока, так же как и я? Что за чушь! У меня полно друзей! «Да, да, Элен, их просто кучи! Именно поэтому ты работаешь до одиннадцати – двенадцати ночи, не торопишься домой, никуда не ходишь, и телефон ты тоже любишь выключать…»

«И вовсе не поэтому. Просто я не люблю никуда ходить и люблю свою работу…»

«Врушка…»

Я прислонилась спиной к холодному кафелю, и, щелкнув зажигалкой, прикурила. Холод проник под мою тонкую блузу и, пробежав по спине, затаился в районе талии. Сейчас, вот еще чуть-чуть и он пойдет ниже, опускаясь к ногам, скользя холодной змейкой по попе. Если так стоять очень долго, то холодная змейка проникнет в руки и пальцы. Они станут как деревянные и перестанут сгибаться. Но я редко стою так долго, прислонившись к стене. Мои положенные пол сигареты исчезают раньше, чем холод дойдет до ног. Я глубоко затянулась, огонек на конце сигареты разгорелся ярче и медленно потускнел. Я вспомнила, как в школе нам рассказывали о вреде курения, и старенький физик говорил о том, что температура огонька на конце сигареты равна 120 градусам, а дым, вдыхаемый мной – 60. Ожог горла. Мгновенный и постоянный. Мне с трудом представляется температура выше точки кипения, но, наверное, именно поэтому сигаретой так легко прожечь джинсы, и не только. В общежитии, где я жила пока получала диплом, девчонки один раз прижигали сигаретами себе руки. Кожа быстро краснела, и в комнате начинало пахнуть горелым мясом. А потом они ходили, взявшись за руки, скрывая под бинтами обязательства своей любви. Я считаю это глупостью. Любовь не требует обязательств, обручальных колец и прочей мишуры. Она просто есть, или ее нет.

– Элен?