Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера

Рабочие несли знамена с надписями: «Красный террор саботажникам». <…> Характерно и то, что на улицах было вообще меньше народу, нежели обыкновенно, и это особенно бросалось в глаза благодаря отсутствию трамваев и крайне редким извозчикам и автомобилям. Невский имел такой вид, какой у него бывает очень рано утром…Я встречал только одних солдат и баб. Многие бредут с узлами. Сравнительно с другими днями – мало матросов. Значительный митинг собрался у Александровской колонны, небольшая кучка стояла и у Летнего сада, но это не может идти ни в какое сравнение с тем, что было в марте и в июне. Устали? Надоело? Или это как-никак ощущение, что главное дело сделано, война кончилась, а теперь хотя бы царь или немец? <…> И сам я не ощущаю радости от мира, на сей раз как будто несомненного.

<…>

Сегодня годовщина убийства Распутина. Господи, сколько воды утекло, сколько тревог! И сколько пророчеств старца уже сбылось…

<31 декабря (18 декабря) – 1 января (19 декабря)>

1918

2 января (20 декабря). Среда. Уже за ряд дней намечалось понижение настроения в прессе. Сегодня это выразилось в более определенной форме: в отчаянии от исхода мирных переговоров. В «Известиях» передовица – «Маски сорваны»; в «Новой жизни» – «Неудача мирных переговоров»; в «Речи» – ликующее злорадство; в «Дне» – «Лживая игра»; в вечерних – и того хуже. Наш швейцар, когда мы уходили, с прискорбным видом сообщил: «Придется снова идти в окопы сидеть». Однако мне кажется, тут что-то иное. Начать с того, что из доклада Каменева не видно неудачи, а показан лишь риск неудачи, если немцы не отменят своего решения на вывод войск из оккупированных областей под предлогом, что они самоопределились и от России отпали (советская же точка зрения – что можно считаться с народным возглавлением этих стран только по снятии с них военной опеки). Неожиданным является потрясание мечом Троцкого. Или это только прием для нажима на германское правительство? Однако разве можно теперь заставить принять картонный меч за стальной? Или это действительно отчаяние? <…>

<3 января (21 декабря) – 5 января (23 декабря)>

6 января (24 декабря). Воскресенье. Елка при ленинском правлении сошла удачнее, чем можно было ожидать. Правда, настоящей лесной елки мы не достали (продажу елок подвергли каким-то таксам, вследствие чего они сразу исчезли с рынка), зато за четыре рубля с половиной мы купили в цветочном магазине взрощенную в горшке елочку, имеющую не более 50 сантиметров высоты (повесить на нее что-либо оказалось невозможным), водрузили ее в хрустальную вазу, обложили самый горшок орехами и яблоками, а вместо свечей на ней горели по сторонам ее два серебряных канделябра. Вышло довольно эффектно.

Мотя, мастерица, устроила у себя в комнате еще более эффектную елку. Кока склеил из картона каркас, и она его увесила всякими побрякушками, оставшимися от прежних времен, и увила «ангельскими волосами». Под этим суррогатом красовался подарок Коки: написанная им икона Богородицы с лицом самой Матреши, которая собирается ее снести в церковь освятить. Родителям дети подарили: Атя – две акварели, изображающие цирковую и балетную даму (в основу положены ее наброски с голой натуры, что придало этим ее изображениям несколько непристойный характер!); Леля – просто выделила из своих этюдов три сангвины, причем две в натуральную величину (один мужской этюд – без головы a la система Саши Яши¹⁸⁵), зато Кока постарался всерьез и написал большую темперу, изображающую «второе» Рождество, – очень любопытную по замыслу, но, разумеется, еще несколько по-ребячески воспринятую мысль: светлый восход где-то в Италии, в простом домишке на большой дороге, украшенном полустертой фреской Мадонны, в окне видны светящийся, только что появившийся на свет Младенец и его родители; по дороге спешат к дому пастухи, и на самом первом плане рабочий с тачкой остановился, пораженный изумлением. Все это из головы и все же складно, с большим запасом технического опыта.

<…>

Отчасти известному улучшению моего настроения сегодня способствовало и то впечатление, что я вынес из прочтения утром газет. Дело мира обстоит не столь уж безнадежно. <…>

<7 января (25 декабря) – 8 января (26 декабря)>

9 января (27 декабря). Среда. Ясно и немного потеплело. Сегодня в полночь предписано переставить стрелку часов снова на час назад – таким образом, и этот след Керенсиады исчезнет. <…>