Моя рыжая проблема

У мастера было потрясающее чувство времени.

На перевал мы поднялись ровно за минуту до того, как огненная корона солнца показалась над бесконечным океаном.

Над водой стелился молочно-лиловый туман; волны перекатывались под ним, с огромной высоты больше похожие на дрожь предвкушения. Терпеливо и безмолвно ждал рассвета изрезанный лагунами берег – темно-зеленый, с рыжей кромкой песка. Когда солнце вынырнуло из океана и ткнулось макушкой в раскаленное добела небо, то по воде выстрелила золотистая дорожка.

– Сейчас, – тихо произнес Ригуми Шаа.

И, словно откликаясь на его слова, под самой поверхностью океана показались вдруг тени, вытянутые округлые пятна. Они перемещались очень быстро – от горизонта к берегу, наискосок, целеустремленно и легко. Водная гладь напряглась – и вверх выстрелили фонтаны, отсюда кажущиеся крошечными, но вблизи, наверное, огромные. Солнце бледным золотом дробилось в них и стекало в океан.

Одна из теней напряглась и вынырнула, на несколько мгновений целиком очутившись в воздухе. Гладкое иссиня-черное тело, сдвоенные плавники, гибкий хвост… Неужели киты? Нет, слишком поджарые и ловкие…

Они давно уже скрылись в прозрачных водах, когда до слуха донеслась тягучая, пронзительная песня, похожая на звук огромной небесной трубы. В груди у меня что-то екнуло.

– Кто это? – хрипло спросила я. Голос отказывал.

– Глубинное диво, сойнар, – улыбнулся Ригуми. – Он отрицает любую магию, ибо сам является ею… Говорят, что сойнары – айры древности. Но я думаю, что у них есть души.

– Мне тоже так кажется, – тихо ответила я.

«Морские драконы», – пронеслась полуоформленная мысль-образ, такая рассеянная, прозрачная, незаметная, что сначала я даже приняла ее за свою. И только потом осознала, кому она принадлежит.

Лао.

А еще образ был безусловно узнаваемым, но сами слова прозвучали на незнакомом языке, и ощущалась в них тайная печаль… Или показалось? Телепатия – штука субъективная, слишком многое зависит от исходных данных. Мизантропы видят в чужих головах только подтверждение того, что все люди отвратительны, а вот дядя Эрнан, несмотря на всю его жесткость, всегда находил в бездне чужого сознания то, что он называл «точкой сочувствия», – деталь, от которой можно оттолкнуться и, поняв, принять.

Словно откликаясь на мое внимание, Лао повернул голову и вопросительно приподнял брови. Я рефлекторно улыбнулась в ответ и пригладила волосы.

Тейт заметил наши переглядывания и нахмурился.

– Мастер Ригуми, а тут ведь никого опасного нет рядом, мм?

– Шаа-кан, – мягко поправил мастер. – Опасности остались по ту сторону гор. Но все же лучше не забывать об осторожности.

– Ага, – откликнулся Тейт и скосил глаза на Шекки, размышляя, не оседлать ли химеру и не кинуться ли вниз, к манящему берегу. – А куда мы спустимся?

– Полагаю, лучше выбрать небольшую лагуну, – сощурился Ригуми. – Например, ту. – И полоска берега внизу полыхнула золотистым светом.

Гхм, неплохой способ. Не то что вульгарное тыканье пальцем.

– О, я ее знаю, – оживился Тейт и свистнул, подзывая айра.

– Я могу сделать дорожку до самой воды, – предложил неожиданно Маронг, бледноватый от ранней побудки, но весьма бодрый. В голове у него крутилось что-то насчет вчерашнего урока и новых идей. – Шаа-кан, могу я?..

Мастер одобрительно склонил голову к плечу. И тут меня словно дернуло что-то.

– Если сделать дорожку отсюда к воде, то получится горка, как в аквапарке.

– Горка? – вспыхнул азартом рыжий.

– Аквапарк? – восторженно улыбнулся Лао.

Айка ничего не сказала, но выражение лица у нее стало жадным и хищным.

Я едва по лбу себе не хлопнула. Ну что стоило держать рот на замке!

– Поясни, Трикси-кан, – с деланым равнодушием попросил Итасэ Ран, тщательно пряча садистское удовольствие под слоем отстраненной доброжелательности. Шрах, он знал, что я ляпну что-нибудь эдакое! Не представляю, откуда, но знал… или догадывался! – А еще лучше – покажи.

Я тяжело вздохнула и воссоздала иллюзорный образ самой высокой горки из аквапарка в Эсме-Пейр. Разлила вокруг подкрашенную водичку, запустила купальщиков на резиновых кругах, визжащих детей с мизинец ростом – и только потом осознала, что легче было транслировать понятие напрямую, телепатией.

Интересно.

Как будто раньше у меня по умолчанию был установлен режим использования псионических способностей, а теперь меня «перепрошили» на магию. Эмпатия казалась сейчас слишком легким выходом, а значит… скучным и некрасивым.

– Игамина, – попросил тем временем Тейт с горящими глазами. – Сделай. Прямо отсюда. Сможешь?

Маронг сглотнул, дерганым жестом откинул с лица длинную прядь и, оглянувшись на мастера, ответил:

– Да. Как раз думал о чем-то масштабном. Шаа-кан, дозволено ли мне…

– Действуй, – усмехнулся Ригуми. Его это забавляло. – Ран-кан, проследи.

«Подстраховывай», – читалось в подтексте.

И понеслось.