Моя рыжая проблема

Примерно с полминуты Ригуми Шаа снисходительно терпел страстную сцену, а затем шевельнул пальцами, и с неба посыпались лепестки инлао, источая сладкий дурман. Диккери с незнакомцем по-прежнему ругались, но теперь уже беззвучно.

– Предоставим объясняться детям или же проявим благоразумие? – поинтересовался мастер в пространство.

Синие лепестки продолжали лететь, правда, свободных они не достигали. Лидер кривился от аромата, явно чувствовал себя не в своей тарелке, но по-прежнему тянул время…

Стоп. Что-то в этом есть.

Я тронула за плечо рыжего, передавая ему образ. Он глубоко вдохнул сладковатый воздух, зажмурился на секунду и, в свою очередь, посмотрел на Лао. Тот молча указал взглядом на скалу, нависающую над нами. Тейта пробрала дрожь. Мне это очень, очень не понравилось. А если аккуратно расширить купол…

– Не надо, – почти беззвучно попросил рыжий, стискивая мое запястье. – Не смотри.

Что-то в его голосе было такое… Я вдруг ощутила призрачную пульсацию в основании шеи и в ямке под большим пальцем – и осознала.

Аринга.

Она здесь.

– Вы давно поняли? – шепнула я, чувствуя, как накатывает паника. Несмотря на выигранный бой и на то, что все мы стали сильнее, несмотря даже на присутствие мастера Ригуми.

Синие лепестки мельтешили даже под сомкнутыми веками.

– Давно. Прости, – выдохнул Лао, и его светлое спокойствие померкло. Он снова подумал о крови – о пятне на рукаве мастера. – Не хотелось тебя пугать.

– А я – только что, – мрачно хмыкнул рыжий.

Наши переглядывания и перешептывания не остались незамеченными. Лидер свободных несколько воспрянул духом:

– Оставьте тогда спорный материал и уходите. Они все равно никогда не принадлежали Лагону. И, как уже сказала Амара, никому из нас не выгодно…

– Она не вмешается. – Ригуми заговорил тихо, но свободный сразу умолк. – Та, на кого ты рассчитываешь. Она не вступает в безнадежные сражения и достаточно хорошо знает меня.

Разум лидера будто бы почернел и стал очень холодным. Но спокойствием и рассудительностью там и не пахло, как будто замерзла сама способность к логическому мышлению и расчетам, и осталось только леденящее желание причинить боль. Я нервно сглотнула. В похожем состоянии была кузина Лоран, когда разбила нос своему парню. Не то чтобы совсем без причины…

– О да, достаточно хорошо. Вообще-то именно она подговорила Юмиру забрать твое создание. Ту куколку, – показал он на Итасэ, – которую ты слепил вместо сына. Или вместо твоей дев…

«Юмира – шестой», – успела сообразить я, а потом осознала вдруг, что не чувствую ни рук, ни ног.

И не вижу. И не слышу. Мир исчез, осталась только жуткая белая пустота, где нечем было дышать. Рядом со мной выгнулся в судороге Тейт, и его разум тоже охватила паника. Наверное, именно это и напугало меня больше всего. А потом ужас потек со всех сторон, как кипяток, который наливают в слишком узкий стакан. Лишь Лао оставался почти безмятежным – озеро, огромная неподвижная масса ледяной воды с легчайшей рябью на поверхности. И именно он прошептал кому-то:

– Проснись, сокровище мое.

У меня за плечом нечто открыло глаза, пронзая взглядом белую пустоту. И в ней – очень медленно и слабо – начал отпечатываться реальный мир. Сизым туманом, тенью, намеком на движение.

– Хорошо держишься, Трикси-кан, – шепнул Итасэ Ран и проскользнул мимо, обдавая меня и Тейта шлейфом из черной дымки.

Он сделал четыре шага, а на пятом обхватил со спины мастера Ригуми и произнес отчетливо:

– Успокойся, Шаа-кан. Я бы понял, если бы так отчаянно за женщиной тянулся Тейт, но ты?

Интонации у Итасэ били рекорды по саркастичности. Наверное, на месте мастера я бы не выдержала и в челюсть ему двинула, но Ригуми ограничился резким выдохом через нос и изящно сложил белый ужас вокруг в тонкую полосу, как веер, а затем убрал его в рукав.

Тот самый, запятнанный.

– Ты забываешься, Ран-кан, – скучным голосом произнес мастер.

Итасэ посмотрел на него, сощурившись, без капли раскаяния, и ответил:

– Не я, – а затем повернул голову и в упор уставился на так называемого лидера свободных, сейчас распластанного по скале и тяжело дышащего. Выдержал секунд десять, после небрежно отвернулся и поправил чужое трико, обернутое вокруг бедер.

Все это – с достоинством императора вселенной.

Им с Лиорой самомнение, что ли, из одного источника отсыпали? Ох, Лиора!

Я вывернулась из объятий Тейта и на заплетающихся ногах подбежала к фиолетовому куполу, под которым лежала Лиора. Белее простыни – про нее, определенно… Сознание было точно заключено в кокон. Со стороны могло показаться, что она в глубоком обмороке, но в ментальном плане звучала песня – едва слышная, дисгармоничная.

Мне в голову закралась дикая мысль: а что, если телепатический фон искажает не та, рыжая, а Лиора? Но зачем тогда купол? И почему Кагечи Ро так встревожен?

Я снова пригляделась к блондинке. Внешних повреждений вроде бы нет, кроме разорванной штанины. Мое трико, залитое кровью от горла до штанин, и то выглядит страшнее.

– Что с ней? – тихо спросила я Кагечи Ро.