Моя сумма рерум

Я молчал. Сказать, что прифигел — ничего не сказать. Думал, подобное только в сериалах происходит. Вот, почему мама Тифона так боялась, что с ним случится нечто подобное. Вот, почему для неё любовь зла. Вот, оказывается, кого мне так напоминал отец Ярова, а не Тома Харди и не на Фассбендера. Вот, отчего он сам считает Яровых хозяевами жизни, берущими от неё всё, что захочется. Вот, из-за чего Ярову не давал покоя сам факт существования Трифонова: и ненавидел, и тянулся одновременно. Вот, что вращает это колесо необоснованного соперничества и вражды. А я-то полагал, что у нас в семье всё сложно.

— Расскажи ему, пожалуйста, про это. У меня не получается, — Ярик встал. — Ну вот, вроде полегче стало. Извини, больше не могу ничего обсуждать. Надеюсь, ещё увидимся.

Я пожал протянутую руку:

— Я тоже очень надеюсь! И всё сделаю.

Проводил его до лифта, а когда запирал за ним дверь, из кухни бабушка крикнула:

— Какой Ярослав хороший мальчик. Вот и дружи с ним, и больше не связывайся не пойми с кем.

Я вернулся в комнату в задумчивости. Вошел и остановился на солнечной полоске. Солнце было вокруг меня, позади и надо мной тоже. Оно проходило насквозь и грело изнутри. Я невольно зажмурился и вдруг совершенно отчетливо ощутил, как быстро несет меня чистый, сияющий поезд навстречу полному удивительных, хотя пока ещё не совсем понятных вещей, будущему. А когда открыл глаза, увидел медленно летящий по ясно-голубой полоске неба за окном сверкающий серебристый самолет, и мне стало вдруг удивительно хорошо, просто от того, что я есть.