Моя в наказание (СИ)

Потом вспоминаю, что альтернатив у меня нет — опереться не на кого. А ссориться с Миллерами — это перечеркнуть годы труда. Они мне не простят.

Согласилась — терпи.

Всё терпи, на что согласилась.

Мочу и прикладываю к пылающим из-за гнева и стыда щекам влажные ладони. Немного трезвею после взволновавшего разговора.

Прячу мобильный, прижимаю сумочку к бедру и иду прямо к батутам.

Я уверена, будь в природе такая профессия, как тестировщик прыгательных поверхностей — моя дочь подалась бы на вакансию первой. Но пока такой нет — она просто любит прыгать.

Первым мой взгляд магнитом притягивает широкая спина бывшего мужа.

Айдар облачен в голубовато-серое, скорее облегающее, чем свободное, поло. Светлые джинсы. Мысли совсем не туда, но я почему-то вспоминаю его движение, когда рывком тянет одежду через голову.

Краснею по новому поводу. Сбиваюсь с шага. Отвожу глаза и стараюсь взять себя в руки.

Не хочу быть для него такой похотливой. Хотя господи… Какая я еще для него?

Пока дохожу, пока нахожу в пестрой прыгающей кутерьме своего счастливого ребенка, в груди снова зияет пробитая его многочисленными несправедливыми словами дыра.

Сафи в восторге. Глазищи горят. Она машет руками и кричит: «анне, смотри, как высоко пр-р-рыгаю!!!». Я имитирую восторг. Подхожу к Айдару. Чувствую его жар и прикосновение кожи к коже. Шагаю в сторону.

В душе надеялась, что он на меня не отвлечется. Но он поворачивает голову.

Щека нагревается, кусаю её изнутри.

— Кто звонит? — Он спрашивает, даже голос не повысив. Но я слышу все и различаю малейшие полутона. Прикрытое спокойствием раздражение.

Не бойся, Айдар. Тебе бояться вообще нечего…

— По работе.

Молчим. Сафи визжит и отворачивается в прыжке. Я тут же опускаю взгляд. Айдар свой не отводит.

— Кто везет — на том и едут, Айлин.

Это чуть ли не впервые он говорит мне что-то лично обо мне. Что-то похожее на непрошенный, но совет.

Теряюсь. Сумбур в голове. Дальше жду.

— Прогнешься раз…

Не выдерживаю. Поднимаю взгляд и кривлю уголок губ.

— Люди вокруг умеют давить. — Поздно советуешь. Под тебя уже прогнулась… А вообще… Выдыхаю. Сейчас речь не о нас. — Это хорошо оплачиваемый заказ. Случилось недоразумение. Я пригласила на пять, заказчики услышали на пятнадцать. Теперь мне неловко… — Немного вру. Просто не хочу, чтобы Айдар получил еще один повод считать меня жалкой.

Мы смотрим друг другу в глаза. Как ни странно, сейчас мне спокойно. Спокойно ли ему — не знаю.

Он смаргивает.

В груди ставшее привычным чувство — жжет до сладкого.

Сейчас мне надо сказать, что придется уйти. За этим последует вспышка гнева. Снова наказание. Как же не хочется… Хмурюсь.

Собираюсь с силами. Подгоняет новая вибрация телефона в сумочке. Аллах, что еще?

— Айдар… — Обращаюсь и вижу, что раздражаю. Продолжаю серию неправильных, по его мнению, решений.

Он знает, что сейчас скажу. И он не согласен.

— Если нужно — езжай. Сафие я привезу.

* * *

— Так, давайте еще раз вот это приложим…

Какой же во мне пожар сейчас, Аллах! Какой пожар!!!

Мне кажется, даже слышно, как трещу то ли балками, то ли шифером, но Марию Миллер это не останавливает.

Мы прикладывали к ткани каждый из образцов кружева уже по десять раз. И вот. Давайте еще один.

Не оглядываюсь и не улыбаюсь. Лицемерить не могу. Терпеть — да, но из последних сил.

Послушно исполняю «просьбу», а сама пытаюсь понять: вибрация в кармане джинсов мне послышалась или правда была?

Айдар с Сафие наедине уже полтора часа.

Это моя дорога плюс общение с надоевшими хуже горькой редьки клиентками. Я бесконечно себя успокаиваю, но спокойствие не приходит. В отличие от раздражения.

Миллеры зачем-то снова приехали всей толпой. Милана опять для меня ближе всех, но даже ее застенчивые извинительные улыбки не заставляют меня чувствовать стыд.

Ни черта!

Они нагло вторглись в мое личное пространство, отобрали время с ребенком ради собственной прихоти. И мать с сестрой Миланы по этому поводу никаких неудобств не испытывают.

А я с ума схожу. Иногда кроет паникой: а что если он заберет ее? А что если скажет что-то ужасное? А если она испугается? Меня нет рядом. Для дочки я оставила ее с посторонним. Для меня… Аллах, я тоже пока не уверена, что он ее любит. Я пока в нем не уверена!

Писала уже несколько раз. В наш с бывшим мужем печальный диалог добавились новые краски. Истеричные: «все нормально?», «вы еще там?», «Сафи про меня не спрашивает?» от меня и вроде бы терпеливые, но из последних сил «да», «нет», «все ок» от Айдара.

Не удивлюсь, если за свою несдержанность поплачусь в итоге очередной серией колких слов и может даже дурацким наказанием. Но сейчас это кажется такой мелочью…

На отправленное двадцать минут назад «все хорошо?» Айдар до сих пор не ответил. Достала его.

Мечтаю об одном: оставить Миллеров, отойти и набрать, но вместо этого прикладываю кружево.

— Ужас, конечно, что вы нас так подставили с итальянским, Айлин…