Моя вредная девочка

Расима злилась и чесалась, сидя на полу около уснувшей Клавы. Ей выть хотелось от жутких условий. Пол оказался ледяным, изо всех углов дуло и в туалет хотелось вот прямо очень, но на улицу бежать было страшно, а ведро… Да она всячески тянула время, стараясь не думать о нём и отвлечься от физиологических потребностей.

Хотелось прямо сейчас одеться и уехать в нормальные человеческие условия.

Набрать полную ванну горячей воды и погрузиться в нее с головой, напиться горячего чаю на чистой кухоньке с нормальной домашней едой.

Расима с остервенением почесала ставшей грязную голову. Волосы ее жирнились очень быстро, а Клава ворчала, что она моет их слишком часто.

Бежать, бежать отсюда без оглядки, но куда?

Незнакомый номер позвонил ей на телефон и Расима взяла трубку.

– Спишь? – услышала она голос Семена.

– Ну… нет, – прошептала она.

Семен немного помолчал и тихо сказал:

– А я тут у вашего дома стою. Мимо проезжал, не спится. Хотел тебя увидеть, – признался он.

Расима накинула на себя куртку и вышла из комнаты, закрыв спящую подругу снаружи на замок.

Страха перед Семеном у нее, на удивление не было. Она чувствовала, что он не причинит ей вреда, это было очень странное ощущение.

Увидев Семена около машины, девушка остановилась.

– Время – второй час ночи, – удивилась она.

«Ты не пьян?» – так и хотелось ей у него спросить.

Всё в эту ночь казалось ей нереальным, будто происходит все не с нею. Инстинкт самосохранения в ней в этот раз спал. Да если даже Семен бы вдруг начал к ней приставать.

Расима чувствовала себя такой жалкой в этот момент. Она – фактически бомж. Ничего кроме гордости у нее нет. Мать – больна, сестра оказалась редкой гадиной, сама Расима больше похожа на опустившуюся женщину-попрошайку: грязная, с немытой головой, пахнущая сыростью и тряпьем. Самооценка ее была на уровне того отвалившегося плинтуса в их хибаре.

«Я и есть попрошайка», – вдруг поняла она. – «Жила все это время в квартире сестры, работала на должностях, которые мне помогли получить сестра и ее муж. Ничего своего у меня нет, ничего своим умом я не заработала и не заслужила. Платья своего и то нет – хожу с обносках сестры».

Так к ней подступала депрессия. Расима чувствовала себя сейчас очень скверно, хотелось просто куда-нибудь, или к кому-нибудь приткнуться, чтобы не мыкаться, не биться об лед в-одиночку.

– Может, съездим куда-нибудь и посидим за чашечкой чая? – прервал ее размышления Семен и Расима отрицательно покачала головой.

– Я не оделась для такого случая. Но от чая бы не отказалась.

– Садись в машину, – вдруг предложил Семен.

Расима промолчала.

Они еще немного постояли на улице, дрожа от холода и уехали.

***

В доме Семена уже все спали, но Анна все-равно вышла сонная, в пижаме и улыбнулась ночным гостям.

– Пьете чай? Составлю-ка я вам компанию. Заходи к нам почаще, Расима. Ты ведь не чужая, мы теперь родственники, да и Диана сейчас очень нуждается в поддержке, – наивно болтала эта милая девушка.

Расима осматривала огромную белоснежную кухню с тоской. Она вспомнила старую электроплитку в доме своей подруги Клавы и царящий там мрак и…

Поняла, что не хочет туда возвращаться.

– Можно, я… Приму у вас душ? – обратилась она к Анне, мучаясь от нестерпимого зуда в ногах и теле.

Анна нисколько не удивилась, словно эта просьба Расимы была в порядке вещей.

– Идем конечно. Я дам тебе полотенце и халат.

Семен проводил взглядом девушек.

«А ведь действительно, у девчонок нет ни ванной, ни бани. Как же они выкручиваются, бедолаги?» – задумался он, вспомнив помойное ведро в их ужасном доме.

Может Расима и поехала с ним оттого, что ей тяжело там существовать? – додумался вдруг Семен.

А ведь это ему на руку!

Он снова ей предложит ключи. Нет, не предложит. Он увезет ее в ту квартиру и оставит ее там, а потом привезет к ней ее подружку. Клава в-отличие от Расимы, легкая на подъем и сговорчивая. Уж она то от переезда точно не откажется!

***

Ясин завтракал, когда ему позвонила Анна.

– Доброе утро, – услышал он знакомый тоненький голос девушки. – Знаешь, я решила зайти к тебе в гости. Ты не против?

Ясин отбросил вилку и вскочил из-за стола.

Мать, жарившая у плиты оладьи, взглянула на него поверх очков.

– Ты где? – испуганно взъерошил на себе волосы парень.

– У двери твоей квартиры, – прощебетала девушка. – Открывай.

– Анна! – заметался по маленькой кухне Ясин. – Ну ты просто девушка с сюрпризом! – пробормотал он. – Иду.

Мать остановила сына вопросом:

– Девушка? Анна?! Она что, не татарочка?

Ясин повернулся к матери:

– Мама! Это всего лишь моя знакомая. Вот, с чего вдруг решила зайти, не понимаю.

Женщина поджала губы, отвернувшись к плите.

Все девушки сына ей не нравились. Ни одна не вызывала в ней доверия. В прошлый раз он привел ночевать какую-то нищую бродяжку, теперь вот в их квартиру ломится какая-то наглая девка другой нации. Как это понимать?

– Здравствуйте! – протягивая коробку с пирожными, лучилась улыбкой хорошенькая девушка.

Ямочки на щеках, светлые волосы, искры в глазах. Интеллигентная, одета хорошо и со вкусом. Но до чего же отличающаяся от татар!