Моя жизнь

Этим я заканчиваю мой правдивый рассказ о полете «Норвегии». Тяжело мне было писать его — чуждо моим склонностям и привычкам. Мне было бы гораздо приятнее предать забвению все эти злосчастные перипетии нашей экспедиции, как не стоящие того, чтобы о них вспоминали.

Там бы они и покоились, если бы эта книга не являлась описанием моей жизни и если бы я из уважения к своему имени исследователя, а также из-за моих товарищей не счел бы долгом воспользоваться случаем исправить серьезные искажения в описании Нобиле, а также его дерзкие самовосхваления. Правда и справедливость по отношению к самому себе требуют вышеизложенного отчета о событиях. Пожалуй, следует добавить еще одно пояснение, дабы читатели, незнакомые с моею жизнью, не заключили, что я завистлив по природе. Я уверен в том, что меня в этом не обвинит никто из людей, хорошо меня знающих. Но для широкой публики, быть может, и стоит представить некоторые доказательства.

Отправляясь к Южному полюсу, я взял с собой на последний приступ стольких членов экспедиции, сколько разрешало продовольствие, одновременно, разумеется, считаясь с тем, хватит ли у них сил и тренировки, чтобы принять участие в ожидавшей нас изнурительной и рискованной игре. Пятнадцать лет спустя, когда щедрость Элсворта предоставила мне возможность осуществить и другую мечту моей жизни, а именно перелететь через Северный Ледовитый океан над Северным полюсом из Европы в Америку, мне доставила величайшее счастье возможность спросить у одного из тех четырех смелых норвежцев, сопровождавших меня на Южный полюс, не согласен ли он и теперь мне сопутствовать. Этот человек был Оскар Вистинг. Если бы я завидовал другим в оказанных им почестях, если бы я был эгоистом, то сегодня имел бы неоспоримую честь быть единственным в мире человеком, побывавшим на обоих полюсах. Но для меня такое отличие представляло гораздо меньшую ценность, чем возможность устроить так, чтобы мой храбрый товарищ и верный друг Вистинг разделил со мною честь побывать первым на обоих полюсах.

Здесь мне хочется добавить: разделить со мною славу последнего великого предприятия моей жизни. Ибо я хочу сознаться читателю, что отныне считаю свою карьеру исследователя законченной. Мне было дано выполнить то, к чему я себя предназначал. Этой славы достаточно на одного человека.

В дальнейшем я всегда с величайшим интересом буду следить за разрешением загадок далеких полярных стран, но не могу уже надеяться найти такое богатое поле деятельности, какое я оставил позади. Поэтому я ограничусь посильной помощью в разрешении этих вопросов, бульшую же часть своего времени буду посвящать чтению докладов, писанию книг и встречам с моими многочисленными друзьями в Америке и Европе.

Эти друзья в сущности являются источниками величайших радостей моей жизни. Мои путешествия доставили мне удовольствие многих официальных чествований и торжественных встреч, но, что гораздо лучше, они дали мне счастье неизменной дружбы.

ГЛАВА 9.

О СТЕФАНССОНЕ И ДРУГИХ

Адмирал Пири был первым, достигшим Северного полюса.

Однако — быть может, спросит читатель — откуда вы знаете, что он там был? Ведь он утверждает это голословно. В сущности он был там один, так как негр Хансон не обладал достаточными знаниями в этой области, чтобы решить, были ли они там, или не были. Пири же, при своих теоретических знаниях, несомненно, легко мог написать подложные путевые дневники. И тем не менее я убежден, что адмирал Пири достиг Северного полюса. Мое убеждение основано на моем личном знакомстве с Пири. Что он отлично мог сфабриковать подложные наблюдения — это чистейшая правда. Ответом на все сомнения по этому поводу является тот простой факт, что Пири был не из того сорта людей.

И действительно, характер исследователя является лучшим доказательством истинности его слов, когда он претендует на совершение того или другого подвига. Ведь только благодаря случайности мое заявление об открытии Южного полюса не голословно, но подтверждено письменно моим несчастливым конкурентом отважным капитаном Скоттом. В своем дневнике он рассказывает, что нашел нашу палатку и наши бумаги, когда достиг полюса три недели спустя после нас. Однако, строго говоря, даже этот документ, столь трагично полученный из руки погибшего конкурента, не вполне достоверен. И Скотт и я — мы оба могли ошибиться в своих наблюдениях. И действительно, ученые специалисты, проверяя после моего возвращения эти наблюдения, нашли их все ошибочными с первого до последнего. Но то была постоянная ошибка в области математики, и она доказывала не то, что наблюдения производились неправильно, а то, что в полярных областях существует неизвестное нам явление природы, оказывающие влияние на самые наблюдения. Эта постоянная ошибка является, по мнению ученых, лучшим показателем того, что мои наблюдения были сделаны добросовестно. Если бы я попытался фальсифицировать цифры, то должен был обладать недюжинными знаниями в математике, чтобы сделать это именно таким образом.